От счастья он погладил себе уши и вдруг выхватил пистолет:

–  Ни с места! Перестреляю!

Ребята, прижавшись, друг к другу, остановились.

–  Девочка, иди ко мне!

Таня подошла. Мулеков, как паутиной, обвязал ее своей крепкой шелковой веревкой.

–  Садись сюда, - он кивнул на большую кучу белых от солнца лошадиных черепов.
– Если эти сбегут, - он стволом пистолета показал на Тимку и Петьку, - золото доставать будешь ты!
– Он повернулся к мальчишкам:

–  Быстро на поляну. Работать.

Хорек заставил ребят собирать хворост и складывать его в одну кучу посредине поляны:

–  Сигналить, ребятки, сегодня ночью будем самолетику.

Сам Мулеков откатывал тяжелые камни к краю поляны.

Когда вернулись к скале, Таня лежала на боку. Там, где была веревка, руки, распухли и были красными. Хорек грубо ее растолкал:

–  Живая?
– Таня не ответила предателю. На лице у Мулекова появилась слащавая улыбка - Терпи, Танюшенька, Родина мне не простит, если я в последний момент ошибку сделаю и золотишко упущу.

«Предатель!
– подумала Таня про себя.
– Разве Родина у тебя может быть?»

Мулеков вытащил из рюкзака своп шпионские приспособления. Растянул по камням длинную шелковую веревку и начал заряжать шар. Петька, Тимка и Таня внимательно следили за его действиями. Специальной пилкой он подпилил черный колпачок на баллоне и ловким ударом отломил его. Под колпачком оказался небольшой бронзовый краник с приборчиком, похожим на часы. Мулеков осмотрел краник, выкрутил из его носика бронзовую пробочку с резиновой прокладкой и вместо пробочки вкрутил туда трубку от оболочки, потом стал вращать рукоятку краника. Что-то слегка бахнуло и зашипело как змея. Оболочка стала медленно наполняться, Мулеков неотрывно смотрел на стрелку приборчика. Наконец, оболочка расправилась вся, и шар стал большим. Тогда Хорек закрепил веревку за сухое упавшее дерево и полностью вывинтил рукоятку. Шар стал гладким, как огромный школьный глобус. Он рвался в небо, натягивал веревку и даже поднимал немного макушку сухого дерева. Внизу шара, там, где находилась трубка, были крепко пришиты две кожаные петли для ног.

Хорек так увлекся снаряжением шара, что не заметил, как Петька развязал Тане руки и рядом с ней под широкую бересту положил заряженный арбалет.

–  В случае чего, стреляй, Таня, сразу!

Вторую веревку Мулеков привязал к металлическому кольцу на шаре, там, где находился какой-то никелированный рычажок.

–  Иди-ка сюда, - позвал он Петьку, - подержи-ка шарик!

Петька едва удерживал шар, когда Хорек одевал Тимке кожаные петли. Застегивая пряжки, он ласково щебетал:

–  Смотри, Тимочка, куралесить там, у золотишка начнешь, ее, - он кивнул головой в сторону Тани, - не пожалею.

–  Зачем куралесить, - обиделся Тимка, - мы же золото для страны достаем.

Шелковую веревку стали потихоньку отпускать, и шар потянул Тимку в поднебесье. Ухватившись обеими руками за горловину шара, он ногами касался шершавой стенки скалы. Серая пыль из трещин летела вниз и облаком опускалась к ногам, державшим веревку. Казалось, что Тимка по отвесной скале бежит вверх к облакам легко, как маленький лесной муравей.

Снизу Таня и Петька следили за каждым движением своего друга. Тимке с первого раза удалось зацепиться за острый край пещеры и подтянуться к скале. Мулеков ослабил веревку, и Тимка полностью заполз в пещеру. Держась за какой-то камень, он освобождал ноги от стременных петель. Мулеков, помогая ему, то тянул веревку на себя, то ослаблял ее. Как только расстегнулись петли, Тимка вскочил и схватился руками за вторую веревку, подтянул к себе шар и вынул из-за пояса кинжал, который дал ему Мулеков. Шар, освободившись от шелковых пут, рванулся вверх, ударился о шероховатую макушку скалы, отскочил в сторону метров на двадцать и поплыл в бездонное синее небо.

Мулекова трясло, он не мог стоять на месте и, бегая у подножия скалы, задрав лицо кверху, кричал:

–  Тим-ка, Тимо-чка! Там? Золотишко, я спрашиваю, там?

Тимка Булахов как будто ничего не слышал и спокойно затягивал к себе веревку, к концу которой Хорек крепко привязал свой рюкзак.

–  Ты что, подлец, молчишь? Там или нет?

–  Здесь они! Здесь! Только кожа малость сопрела.

Мулеков, запинаясь о белые лошадиные черепа и кости, подбежал вплотную к скале и, сложив маленькие ладошки рупором, пронзительно закричал:

–  Тимочка, родной, ты мешочки осторожней поднимай и сразу в рюкзачок.

Тимка исчез в темноте пещеры и почему-то долго не появлялся. Мулеков весь извелся. Кричал на Таню, стал придираться к Петьке. Наверно, чтобы успокоить нервы, вынул из кармана алюминиевую круглую коробочку и проглотил сразу четыре зеленых таблетки.

Показался Тимка:

–  Дядя, мешок один рассыпался. Я собирал золото в рюкзак!

Тимка взялся за веревку, и тяжелый рюкзак, покачиваясь, задевая боками стенку скалы, пополз вниз. Хорек не мигая, как смотрит кошка на солнце, следил за покачивающимся грузом.

Петька, воспользовавшись этим, взял рацию Хорька и швырнул ее в кусты. Хорек уже схватил рюкзак с золотом, но вдруг резко оглянулся:

–  О! Сволочь!
– Он наклонился, чтобы рюкзак с золотом поставить на землю и выхватил пистолет.

Но тут раздался звонкий голос Тани:

–  Ни с места, Хорёк!

Тимка, смотревший сверху, видел, как пропела стрела, и предатель упал на камни. Но вскочил, сделал невероятный прыжок в сторону и выстрелил в кусты, в которых исчезла Таня. Повернувшись, наставил пистолет на убегающего Петьку.