Я крепко сжал губы, зная, что если раскрою рот, то дрожь нижней губы выдаст мой страх.

Он отошел в сторону.

— Хорошо, можешь взять его себе, Кенникен, — в голосе Слэйда про­звучала мстительная нотка. — Лучше всего, если ты не торопясь будешь отстреливать ему кусочек за кусочком. Он сам мне этим угрожал.

Кенникен встал передо мной с пистолетом в руке.

— Ну, Алан, ты подходишь к концу пути. Где спрятал деталь от радара?

Даже в такой момент, с нацеленным в меня пистолетом, я не пропустил совершенно новую для себя информацию: деталь для оснащения радара! Мое лицо исказила гримаса невольной усмешки.

— Дашь мне еще одну папиросу, Вацлав?

Однако по лицу Кенникена не пробежало даже тени улыбки. Он смо­трел на меня холодным взглядом с угрюмо стиснутыми губами. Его лицо походило на гримасу палача.

— У нас нет времени соблюдать традиции. Покончим, наконец, с этими глупостями.

Я посмотрел на стоящую за ним Элин. Забытая всеми, она застыла там с выражением решимости на лице. Ее рука, укрытая под курткой, медленно выдвигалась, что-то крепко сжимая. Я внезапно вспомнил, что у Элин по- прежнему при себе пистолет.

Ко мне мгновенно вернулась способность соображать. Когда уходит последняя надежда и остается лишь ожидание смерти, человек погружает­ся в болото фатализма, но стоит возникнуть лишь тени шанса, и он снова начинает действовать. В моем случае действовать означало обрушить на них лавину слов.

Я повернул голову и обратился к Слэйду. Нужно привлечь его внима­ние к себе, чтобы ему не пришло в голову посмотреть в сторону Элин.

— Ты не хочешь его остановить? — жалобно спросил я.

— Ты сам в состоянии это сделать. Нужно лишь сказать то, что мы хотим знать.

— Но если я не знаю. К тому же, меня, так или иначе, ждет смерть.

— Но значительно более легкая. Ты умрешь быстро и безболезненно.

Я повернулся в сторону Кенникена и через его плечо посмотрел на

Элин. Она уже достала оружие и возилась с ним, а я молился в душе, чтобы она не забыла, что нужно сделать перед выстрелом.

— Нет, ну, Влацлав, — говорил я, не останавливаясь, — ты не посту­пишь так со своим старым приятелем. Нет, ты.

Он направил пистолет мне в живот, а потом медленно опустил его ниже.

— Ты знаешь и без гадалки, куда всажу тебе первую пулю, — начал он смертельно спокойным голосом. — Я повинуюсь лишь приказам Слэйда и голосу собственного сердца.

— Скажи, где прибор? — поторопил меня Слэйд, наклонившись вперед.

Я услышал металлический щелчок. Элин сняла предохранитель.

На этот звук Кенникен начал оборачиваться в ее сторону. Элин держала пистолет в обеих ладонях, полностью вытянув руки вперед, и когда Кенникен еще не успел полностью повернуться, выстрелила и уже не переставала нажимать на спусковой крючок.

Я отчетливо услышал, как первая пуля ударила Кенникена в спину. Конвульсивно сжимая пистолет, он выстрелил прямо перед собой. Пуля вонзилась в подлокотник кресла рядом с моей рукой. Я не стал больше ждать. Нырнул в сторону Слэйда и, наклонив голову, изо всей силы вре­зался ему в живот. Получив удар, он шумно выдохнул и рухнул на пол, с трудом хватая ртом воздух.

Мгновенно перекатился по полу, отдавая себе отчет, что Элин не пре­кращает стрельбу и пули свистят по комнате.

— Прекрати стрелять! — крикнул я.

Схватив хлопушку Слэйда, я подскочил к Элин и сжал ей запястье.

— Ради бога, перестань!

Она выпустила почти всю обойму. Стена напротив была продырявле­на. Кенникен лежал на спине рядом с креслом, на котором я недавно сидел, и всматривался в потолок невидящим взглядом. Элин угодила в него еще дважды, что и неудивительно, приняв во внимание, что стреляла с рассто­яния менее двух метров. Мне повезло: ни одна пуля не зацепила. На лбу Кенникена алела рваная, смертельная рана, свидетельство того, что после первого выстрела в спину у него оставалось еще столько жизненной силы, чтобы повернуться и попытаться выстрелить. Вторая пуля попала ему в подбородок, вырвав нижнюю часть лица.

Передо мной лежал мертвец.

Я не остановился, чтобы подумать над хрупкостью человеческой жизни, которая в полном расцвете несет на себе пятно смерти, а направился в сторону двери, увлекая за собой Элин. Я мог предположить, что парни на улице ждали выстрелов, особенно после небольшой демонстрации, устроенной Слэйдом, но и не сомневался в их желании проверить, что происходит после серии Элин. Мне нужно было заставить их отказаться от этого намерения.

У двери я выпустил запястье Элин из своей левой руки, переложив в нее пистолет из правой. Трудно думать о стрельбе из пистолета, хоть и с малой отдачей, как у хлопушки Слэйда, если держишь его в прострелен­ной ладони. В стрельбе из короткого оружия я ничем не выделяюсь, а что уж говорить о стрельбе левой рукой. Но одна из приятных особенностей стрелковых поединков состоит в том, что человек, в которого стреляешь, не требует от тебя свидетельства об отличной стрельбе, а пускается наутек от одного вида оружия.