Кого было слушать, как не графа Л. Н. Толстого? "Своего"?

Внутренняя сила и моральная высота автора мне показались столь высокими и для меня не достижимыми, что я - неожиданно для себя - воспринял его как человека из какого то другого высшего мира. По меньшей мере, это ощущение призывало к осторожности.

11.2.Молчаливое мужество и спокойный героизм

Лев Толстой своим жизненным путем прошел (прожил) путь от одного колоссального исторического сдвига

Крымской войны 1853-1856 годов, последующих реформ,

до другого

русско японской войны, революции 1905 года и Манифеста 17 октября 1905 года).

Возможно, в факте принятия Манифеста проявились и усилия Л. Н. Толстого.

При нем состоялся и третьеиюньский переворот 1907 года. Особо пессимистично настроенный скептик выскажет гипотезу, что после третьеиюньского переворота у тех, кто рассчитывал получить от него выгоду, не стало шансов. Но это - пессимистичная гипотеза.

Лев Толстой жил и действовал со спокойным героизмом, сделав все, что от него зависело. Как защитники Севастополя.

11.3.Как древние пророки

Однако же некоторые мистические явления вернули меня к мыслям о Льве Толстом. В моем распоряжении был очерк, написанный еще при жизни Л. Н. Толстого: очерк Евгения Андреевича Соловьева "Л. Н. Толстой: Его жизнь и литературная деятельность". Попытался найти современную биографию. Так называемых кратких, вывешенных на сайтах, - достаточно. А вот найти современную, в виде книги - это потребовало некоторых усилий. (Биография Ф. И. Толстого американца нашлась само собой, а поиск книги современной биографии Льва Толстого потребовал нескольких попыток). Вот и книга о Льве Толстом. Какие то аннотации... Вроде один из ее автор умер, не закончив книги... Заканчивал другой, но и он не дожил до выхода книги в свет...

Т а а а к...

Начал я с чтения очерка Е. А. Соловьева. Начал - и сразу неожиданность (по крайней мере, для меня лично). Упоминание о родовом древе, которое "поддерживает святой Михаил, князь Черниговский, погибший когда то смертью мученика в Орде" [Соловьев Е. А.].

"Еще помолишься о том, чтобы Бог дал счастья всем..." (Цит. по [Соловьев Е. А.]).

Замелькали слова:

"Молчаливый героизм",

"Спокойное мужество",

"Руссо",

"Фатализм",

"Грусть",

"Пессимизм"...

Сравнение с пророком Иеремией...

Читая очерк Е. А. Соловьева я обращался для сопоставления и к современной книге биографии.

Маленькое отступление. Вот, якобы, "мы не любопытны". Ну..., не стоит преувеличивать. Очень даже любопытны, даже - любознательны. "Был опустевший яснополянский дом, была тетушка Алин со своей восторженной религиозностью и вечным кисловатым запахом несвежего белья". Разве не любопытная деталь?

Продолжу. Возвращаюсь к очерку Е. А. Соловьева.

"Грусть как сконцентрированное страдание, как скверный осадок всех жизненных впечатлений никогда не покидала Толстого. Строго говоря, все написанное им невыразимо грустно: грустны и "Севастопольские рассказы", и удивительный перл "Три смерти", и "Война и мир", и "Анна Каренина". Как древние пророки, Толстой является в нашем обществе "с грустным и строгим лицом". Его признания - разве это не плач Иеремии?..." [Соловьев Е. А.].

Упоминание о фатализме обращает на себя внимание.

Первое издание очерка Е. А. Соловьева в Павленковской серии "Жизнь замечательных людей" состоялось в 1894 году, второе в 1897 году, а третье в 1902 году.

"Голодный 1891/92 год прибавил новую блестящую страницу к биографии Толстого, страницу, которой я и позволю себе заключить свой очерк. Мы видели, как он учил и искал правды, как переходил от служения силе к служению труду и наконец - любви" [Соловьев Е. А.].

То есть все три издания состоялись до революции 1905 года. До Манифеста. И до третьеиюньского государственного переворота 1907 года.

А 7 (20).11.1910 года Л. Н. Толстой умер.

Что было дальше - мы знаем.

Таким образом, фатализм, грусть, пессимизм оказались пророческими.

Е. А. Соловьев (25 июля (6 августа) 1863 - 12 (25) августа 1905 года) не может найти ответа на вопрос о причинах фатализма Л. Н. Толстого, и завершает свои размышления на тему фатализма цитатой: ""Ведь сердце поэта, - говорит Гейне, - центр мира, как же не быть ему в настоящее время разорванным?"".

11.4.Руссо и терпение