— Джосси, пожалуйста, — прошептал он, его голос был хриплым и невнятным.

Он сам не был уверен, о чём её просит. Он только знал, что, что бы это ни было, это связано с ней. Соглашаясь, она взяла его за руку и затащила в квартиру, закрыв за ним дверь. Молча, с благоговением, она посадила его на диван и заползла к нему на колени. Руки Тристана обвили её и прижали к себе как можно крепче, превращая двух людей в единое целое. Она уткнулась ему в плечо. Никогда она ещё не ощущала себя настолько в безопасности.

Тристан просто держал Джосси в объятьях в тишине её квартиры. Он окружил её собой, создал щит между злом окружающего мира и этой красивой израненной девочкой. Он сконцентрировался на голой коже её рук под кончиками его пальцев, глубоко дышал, чтобы только вдохнуть её запах. Он много раз представлял, как это будет, но воображение не шло ни в какое сравнение с реальностью. Эта девочка завладела им, не приложив к этому никаких усилий, не создавая для этого особых условий.

Уже после полуночи Алекс увидел их, сплетёнными друг с другом, в углу дивана. И даже во сне, их пальцы собственнически врезались в плоть друг друга. Перед тем как зайти, Алекс разозлился, что входная дверь опять не была закрыта на замок, и он уже собирался отругать Джосси, как забывчивого ребёнка, но когда заметил их, то всё понял.

Алекс никогда не видел её настолько умиротворённой, свободной от темноты, которая постоянно преследовала её. Он не нуждался в представлении, чтобы понять, что этот мужчина и есть Тристан. Он не знал, есть ли ещё на свете человек, который бы мог подобным образом вторгнуться в жизненное пространство Джосси. Алекс оставил пиццу на столе и вышел, закрыв на замок дверь за собой.

Подойдя к своей квартире, он пнул сидевшего там безмозглого кота миссис Томсон. Алекс чувствовал грусть и ничего не мог с этим поделать. Он боялся, что Джосси не будет в нём больше нуждаться, так как теперь у неё есть Тристан. Он выполнил своё дело и теперь может быть выброшен, как один из её скомканных неудавшихся рисунков. Может быть, в один прекрасный день, и его кто-то заметит, сгладит все его недостатки и останется с ним при любых обстоятельствах.

Тристан проснулся рано утром, его руки и ноги болели из-за неудобной позы, в которой он спал несколько часов. Он взглянул на спящую Джосси, её лицо напомнило ему юное невинное личико МакКензи. Сейчас было легче уловить сходство, так как спящая, она казалась такой уязвимой. Ему нужно было посетить ванную комнату, и он аккуратно переложил Джосси на диван, оставляя её досыпать.

Он вытянул руки высоко над головой, сгибая и разгибая их, чтобы восстановить циркуляцию крови. Это взбодрило его. Он умылся. Вода собралась на его лице сверкающими каплями. Они цеплялись за его ресницы, склеивая их между собой, и стекали с щетины на его подбородке, смывая с него всё неприятное, что произошло до прошлого вечера. Круги под его глазами уже не были такими темными. Он выглядел посвежевшим и чувствовал себя дураком из-за того, что так долго оттягивал встречу с Джосси. Держа её в своих руках, он спал так крепко, как не спал уже очень давно. Они оба выкинули белый флаг и сдались той силе, которая тянула их друг к другу.

С ними так было всегда. Даже в начальной школе. Когда они ссорились из-за какой-нибудь глупости, они угрожали друг другу, что больше никогда не будут друзьями. Уже на перемене они встречались под конструкцией для лазанья на детской площадке и шептали друг другу извинения. МакКензи всегда была упрямее Тристана, но в итоге неизменно возвращалась к нему.

Тристан вытер лицо подолом своей футболки. Он поискал не распакованную зубную щётку, но нашёл только тампоны, угольные карандаши и маркеры в её аптечке. Он выдавил пасту на палец и почистил зубы так хорошо, как только смог.

Кроме ванной, в квартире была ещё одна комната за закрытой дверью. Тристан зашёл в неё, даже не предполагая, что там найдёт. В комнате было слишком темно, чтобы хоть что-то увидеть, но его глаза быстро приспособились благодаря бледному свету, проникавшему через шторы. В дальнем углу комнаты на полу лежал матрас. На нем не было ни постельного белья, ни подушек. По всей комнате валялись баллончики с краской, они перемежались с альбомами для рисования и небольшим количеством одежды. Он подошёл к окну, раздвинул шторы, впуская в комнату дневной свет. Тристан задержал дыхание. Каждый дюйм стены, от пола до потолка, был покрыт набросками, сделанными карандашом и углём. Он повернулся, осмотрел оставшуюся часть комнаты и увидел, что она была разукрашена точно также.

— Мать моя женщина! — прошептал Тристан.

Знакомое лицо заставило его подойти ближе к стене, для того чтобы рассмотреть внимательней. Мальчик одиннадцати-двенадцати лет смотрел на него с изображения на стене, один из уголков его рта был слегка приподнят в улыбке. Тристан проследил указательным пальцем линии этого детского личика с кривоватой ухмылкой.

— Тристан? — он услышал голос Джосси. Тристан обернулся и увидел её. Она стояла, скрестив руки на груди, облокотившись на дверной косяк. — Что ты здесь делаешь?

— Просто смотрю, — ответил он.

— Это личное.

Он кивнул, покинул комнату молча, ожидая, что, может быть, Джосси захочет ему что-нибудь рассказать. Она не захотела.

— Это ты нарисовала?

Джосси кивнула.

— Ты ведь не знаешь, кто все эти люди, так ведь? — спросил он.

Её сердитый настрой постепенно рассеивался, пока она отходила от комнаты шаг за шагом. Она старалась не встречаться с ним взглядом.

— Нет, но они мне снятся. Я больше ничего не вижу во сне. Только эти лица, — ответила она, обхватив ладонью свой лоб.