Мои спутники неслись так, что я едва успевала за ними, несмотря на хорошую физическую форму. Я боялась отстать и заблудиться в незнакомых лабиринтах между домов. Ещё хуже стало, когда мы вбежали в здание. Хорошо, что не пришлось долго плутать.

В небольшой комнатке и без меня было тесно, так что я не пошла далеко от порога.

Картина была жуткой для непривычного человека. Вокруг беременной, лежащей на полу на расстеленой ткани, суетилось несколько женщин. Лицо у неё было мертвенно-бледным. Я сразу глянула на ткань. Крови было не так много. Надо сказать, что в моей медицинской семейке, где отец всю жизнь проработал в травме, а мама в родильном, акушеркой, было столько разговоров на тему всяких разных паталогий, что мне, казалось бы, прямая дорога по стопам предков. А я, вопреки их надеждам, выбрала журналистику. Но на подкорке многое записалось. И в больницах я практически выросла. Работа у родителей ненормированная, а зарплаты у медиков в Союзе могли бы быть и побольше. Не до нянь.

Вобщем, смотрела я на происходящее без истерик и со знанием дела. Судя по цвету лица - кровотечение. Если бы было больше крови, подумала бы, что отслоение плаценты. А так-то, отслоение тоже возможно, но скорее всего было предлежание и кровотечение внутреннее. Блин, кесарить надо было бы, но не тут же. Не спасут. Скорее всего и мать и ребёнок погибнут.

Но амаута знал что делать. Женщину, как видно, списали. Но беременность была на большом сроке, живот огромный. Подумала бы даже, что двойня.

Шаман не заморачиваясь особо на стерильность, развернул тот самый свёрток.

– Э, да это хирургические инструменты,-пригляделась я,-не зря видать про южноамериканскую прахирургию легенды ходят.

Умирающей поднесли к губам чашу. Она ещё с трудом дышала. Выждав некоторое время, шаман быстро вскрыл живот. Бедная мать уже даже не забилась, только в последний раз выдохнула. Женщинам на руки передали ребёнка, всего в крови и белёсой плёнке. Старшая опустилала головку пониже, другая освободила дыхательные пути и хлопнула легонько по ступням. Ребёнок закричал. Я вытянула шею - девочка.

Шаман обернулся ко мне. И я вдруг снова, повинуясь внутреннему чувству, подошла и положила руку на головку ребёнка.

– Ангел,-сказала я,-ты так тяжело пришла в этот мир. Пусть он дальше будет счастливым для тебя. И сняла свою цепочку с “ладошкой”. Благословение.

Потом стала на колено возле мёртвой матери и закрыла ей глаза. Я прочитала молитву на иврите. Наверное с ошибками. Не слишком я хорошо учила тору. Но кто здесь эти ошибки увидит. По большому счёту, было всё равно что я скажу, главное как.

Хорошо, что не попросили воскресить. Значит всё таки не принимают нас за богов. Вот и ладушки, тут больше сложностей, чем преимуществ.

Обернувшись, я наткнулась на острый взгляд шамана. В его глазах я увидела такую смесь разных чувств, что просто споткнулась, как-будто налетела на стену. Но он быстро опустил веки и никак не попытался прояснить ситуацию.

Ребёнка вынесли. Амаута собрал свой инструментарий и отправил его в кипящую в горшке воду.

– А вот и стерилизация,-констатировала я.

На этот раз просто недоумение в глазах. Я повторила и ткнула пальцем, иллюстрируя процесс. Вот и запоминай словечко. Без ста грамм. Я мысленно высунула язык.

Вернулась старшая из женщин и что-то сказала негромко. Шаман отрицательно покачал головой.

– Немое кино. Ничего не понять. А жаль.

Я уже проходила эту стадию по приезде в Израиль. Чувство глухонемого калеки.

Интересно, насколько долго нам здесь прийдётся оставаться. Я не готова на себе пробовать курсы языка на психоделиках. И нашего будущего переводчика жалко. Зачем ребёнка травить. Может остановить эти сеансы? Как-то договоримся. Конечно, может у местных меньшая чуствительнасть к ядам паслёновых. Всё таки родина картохи. Это ведь то же семейство.

А вообще, этот Чаупи-тута и так хорошо учится. Нас расслабляет. Надо бы и нам не лениться, а пытаться тоже слова запоминать. Но на сеансах гипноза всё слишком быстро. А у меня ещё и аудиозапоминание никакущее. Мне, чтоб запоминать слова, их написать надо. Визуальной памятью работаю.

Ладно, сколько можно тут торчать. Толку с меня. В это время в комнату начали заходить другие женщины и подходить к покойной.

Я тихонько отступила и вышла. Наверное, попрощаться хотят или тело приготовить к погребению. Хотя, что это я? Тут же бальзамируют, целый процесс. Мы же собирались посмотреть мумии в долине Кондоров. А сейчас возможно увидим гораздо больше, чем собирались. Дай бог, чтоб не на себе.

Вслед за шаманом женщины вынесли тело уже обёрнутое тканью. Процессия возвращалась к дому амауты. Нет, это скорее был комплекс зданий, где жили и шаман и его разновозрастные ученики, пока не уходили, как говорится, на собственные хлеба. Наверняка, там были и помещения для всяческих ритуальных занятий. И подготовке к захоронению в том числе.

Интересно, а операционная есть? Я бы глянула. Моя наследственная жилка работает. А вот Олеськина, журналистская, не проснулась что ли? Предложить ей в две руки записывать наблюдения что ли? Вот бомба была бы, если выберемся. Не-а, Олеська практичная. Она меня тут же обломает. Скажет, что меня с этой бомбой в дурку сдадут. Я и сама раньше за такую статью газету в жёлтый цвет покрасила.