— Абсолютно. — и далее распространяться на эту тему не стал.

Встретил наконец своего человечка с Гороховой, маленького, невзрачного, но крайне информированного, который сообщил, что в здании склада проводилась секретная операция по внедрению агента.

— Схоронили? — сочувственно уточнил Тюхтяев.

— Да тут такое дело… Он пропал.

Еще один? Там дьяволова бездна что ли?

— Совсем?

— Да там как вышло-то… Мы агента внедряли к этим активистам, до дверей довели, наблюдали, и неплохо наблюдали, как ты учил, с трех точек. Когда все рвануло, обыскали — ни следа его нет. И через два дня заявляется, мол отлеживался где-то, не помнит где. Ну то есть я верю, что контузило, но что б так?

— И что же он рассказывает?

— Что было там трое — бывший земский врач Никифоров, Петр Петрович, студент Пастухов Алексей Михайлович и разночинец Боборыкин Дмитрий Иванович. Ждали женщину, чье имя установить не удалось. Она пришла, принесла взрывчатку, та сдетонировала не ко времени и вот…

— Сам веришь? — уточнил статский советник.

— Оснований нет. Агент надежный, больше пятнадцати лет прослужил. Мы его проверили еще раз по личной просьбе друга твоего, графа Татищева, но пока все подтверждается.

— И кто же у нас такой молодец?

— Фохт, Федор Андреевич.

— Николай Владимирович, если сейчас начать допрашивать Фохта о Ксении Александровне вновь, мы вряд ли сможем рассчитывать на конфиденциальность. Тем более, что вряд ли он бы промолчал, случись Вашей родственнице там оказаться — в прошлый раз он был весьма расстроен отказом в продолжении дела.

— Так что, он ее преследовал и убил? — ужаснулся Его Сиятельство.

— Не думаю, что он бы такое провернул. — подумав, ответил Тюхтяев. Хотя за пару дней и тело бы спрятал, и версию какую придумал подходящую.

— Сгною! — кратенько пообещал граф.

А к Пасхе Тюхтяев получил открытку от графа, где помимо прочих поздравлений и пожеланий была приписка:

Мутная история, но раз больше помощи не просят, то и лезть ни к чему. Хотя любопытно на такую неординарную особу глянуть.

— Ваше высокородие! — курьер влетел практически в мыле. — Там у их Сиятельства Губернатора бомбист и убивец.

— Что? — Тюхтяев свечкой взмыл над столом.

Тут же дверь распахнулась и залетел второй.

— У Их Сиятельства графа Татищева покушение было. Преступник задержан, но бомба взорвалась!

— Как взорвалась? — охнул статский советник, на ходу набрасывая пальто.

— Агент Желторотов погиб при исполнении. Он ее в сейф убирал.

— Болваны все! — и еще несколько слов присовокупил, но мы их тут цитировать не станем.

Дальнейшее сумбурное изложение показало, что злоумышленник пронес бомбу аж в приемную московского губернатора, но чудесным образом был отвлечен гостьей и лишь попытался достать револьвер, но не успел.

— И отчего же нам попался столь нерасторопный душегуб? — допытывался Тюхтяев у агента.

— Да я сам не видел, но секретарь Его Сиятельства всем рассказывал, как эта девица злодея камнем била. И прямо черепушку раскроила, вон оно как.

— Девица с камнем в приемной губернатора? Ты пил что ли? — принюхался Тюхтяев.

— Никак нет! — тот перекрестился.

Долгие и нудные расспросы секретаря, помощников и прочей челяди, позволили выяснить некоторую последовательность событий: коллежский асессор Гершелев пришел вместо своего некстати занедужевшего начальника, принес солидную коробку, сидел смирно и в разговоры особые не вступал, по того, как рядом с ним не устроилась гостья.

— И где же эта прекрасная дама? — уточнил советник.

— Да это ж вдовствующая графиня Татищева, сноха Его Превосходительства. Небось, у себя в комнатах отдыхают. — отрапортовал лакей.

Вот оно как, встретились наконец.

— Николай Владимирович! — он изучал чуть посеревшего графа. — Что стряслось?

Тот молча протянул стакан вина.

— Бомбиста видел?

— Видел, как не видеть. Без сознания пока. Это чем же его так? — ну хоть этот-то правду скажет.

— А это, мой дорогой, Ксения Александровна наша постаралась. Пресс-папье со стола Александра Дмитриевича прихватила и вот…