Вовка находился там, где я его оставил. Мы вытащили лодочку и положили ее в траву. Пора было возвращаться. Ветер доносил запах дыма и счастливые крики дам. Банный день был в разгаре.

Наступила наша очередь. Предбанника не было. Мы побросали одежду на скамейку возле баньки. Хозяин прикрыл за нами дверь и мы погрузились в темноту с горьковатым запахом дыма, вьевшегося в бревенчатые стены. Сначала нужно было приготовиться: черпаком налить и смешать в тазу кипяток и холодную воду.

Хозяин плеснул воду на камни. Крепкий жар ударил в ноздри. Оставалось только распластаться вниз лицом на настил. Он хлестнул меня березовым веником по спине раз и два. Тело покрылось потом. Еще парку, еще шлепков по спине, попе, ногам, и опять пот, и еще и еще и наступило изнеможение... Ни ногой, ни рукой пошевелить. Шамиль опрокинул на нас таз воды. И мы свалились с настила на пол и поползли к выходу на траву.

Нас, абсолютно голых, обдал ветер и мы стали приходить в себя. Поднялись и сели на завлинку на виду у таежной дали и панорамы береговых утесов Алдана и Тимптона. Они безучастно смотрели на наш вполне натуральный, вид... Наконец, мы пришли в себя и отправились в избу, где на столе уже стояла хозяйская брага и презент от гостей- медицинский спирт...

6. Тумулдур.

Уже как пять дней сплываем по Алдану, приставая то к правому, то к левому берегу. Прошли больше ста километров. Теперь остановились возле Тумулдурского переката на левом берегу, возле впадения ручья Тумулдур в Алдан и острова Тумулдур посреди Алдана. Тут интересный разрез древних отложений. Их накопилось больше ста метров. Мне, как студенту-дипломнику, было бы важно отправиться вместе с дамами для изучения тумулдурских скал. Но с утра заныл Жора: дескать он, вообще-то, не повар-профессионал, что надеется круглогодично работать в лаборатории под руководством дам, что, поэтому, должен что-то понимать в сложной работе геологов...

Итак, уговорила меня Инесса кашеварить. Они ушли, а я взялся за рыбалку. Нашел хорошее место возле устья ручья и забросил сеть. Потом привел в порядок свои записи и образцы. Часик я посидел на галечнике, чтобы подсчитать состав камней, переработанных рекой. Хотелось

вздремнуть, но было необходимо следить за лагерем...

Потом наступило время для приготовления обеда. Сварил я кисель- компот и борщ с тушенкой. Кисель-компот это серьезное варево из пакета концентрата ингредиентов киселя и доброй порции сухофруктов. Очень вкусное и плотное. Видно я что-то не рассчитал. Ложка в таком киселе стоит! Сделал свое дело, и сижу на берегу, смотрю за лодкой, дамской палаткой и костром. Скоро трудяги спустятся с речки. Тихо, пустынно. Со мной Вовкин тульский дробовик. На всякий случай- если медведь заявится. Любят они разорять палатки геологов в поисках съестного...

Посмотрел я на свои здоровенные часы чистопольского завода- дело пошло к семи. Пора бы уж отряду возвращаться. И вот на тебе...

– Э-ге-гей!- услышал я Вовкин полубаритон-полутенор,- идем голоднющие, усталые, раненые. Мишка! Грей обед! И в тот же момент я увидел весь отряд: Вовку с двумя рюкзаками, обеих дам со своими рюкзачками и согбенного, прихрамывающего Жору опирающегося на вырезанный из молодой сосенки стэк.

Пришли, слава богу.! Вовка сбросил рюкзаки, сел возле костра и стал сворачивать козью ногу, дамы залезли в свою палатку, а Жора плюхнулся на землю возле расстеленного тента с рассставленными на нем тарелками. Вовка прикурил от спички и лениво произнес:

– Ну, Мишка, твоя взяла! Жора теперь пожалел, что напросился в маршрут. Сегодня работали с северной стороны скальных выходов пестрых отложений. Там еще с зимы не просохло и каменные плиты скользкие. Ну, он и поскользнулся и хряпнулся спиной о камни. Еще хорошо, что на нем рюкзак был, смягчил удар. Ко всему прочему пришлось его рюкзак тащить...

– Скажешь ты, возразил Жора,- сначала Кира стала мне выговаривать, что я неправильно выбиваю образцы из скалы. А я уже и так поранил наружную часть ладони молотком. Зубило на породе прыгает. Ну и отвлекся... И, вообще, это не моя профессия...

– А какая у тебя профессия?- поинтересовался Володя.

– Вообще-то я скорняк, но больше склонен к секретарской работе...

– Ну и занимался бы ты работой по склонности,- не удержался я.

– Платят мало, и еще образование требуют. Поэтому я и подался в лаборанты...

– Ребята, руки мыть, приступаем к трапезе. Миша нарежьте хлеб!

Это выползли из палаток дамы, уже причесанные и без накомарников...

Расселись вокруг тента, кто на чем, кто на рюкзаке, кто на большом камне, а мы с Вовкой и, вообще, лежа...

– Что на второе-третье?- спросила Инесса.

– Кисель с сухофруктами и чай с московскими сладкими сухариками.

– Хорошо, где кисель?

Я снял крышку с большой кастрюли с кисель- компотом и поставил ее поближе к начальству...

– Это что, кисель? Это что, компот? Это варево для свиней, вот, что я должна вам сказать Миша! Мы с Кирой Борисовной этого есть не будем! Жора, придвиньте нам, пожалуйста, чайник и сухарики...

Обед заканчивали в полном молчании...

Когда дамы ушли к себе, мы с Вовкой принялись за кисель-компот и съели кастрюлю за один присест! Правда, помог нам в этом немного и Жора. Очень вкусным было это варево "для свиней", только немножко плотное! Но ведь едят люди холодец. Почему бы не есть кисель-компот?..

После Тумулдура поплыли к знаменитым "дворцам", высоким отвесным обрывам и скалам левого берега, где планировалось провести основную часть работ. Однако до них было еще далеко, к тому же погода портилась. К вечеру пристали к левому берегу, с которого стекал ручей. Зацепились за осинку и, как всегда, приступили к десантированию женской палатки. Женщины всегда спали на берегу, а вспомогательный мужской персонал был приписан к плавучей "кают-компании".

– Эй- эй- эй!
– Услышали мы пронзительные крики с реки. Пригляделись. Довольно далеко мы увидели небольшую лодочку, на которой кто-то интенсивно греб веслами, направляясь к нам. Женщины тотчас отложили операцию по переселению на сушу, а Вовка залез в нашу плавучую обитель и тут же вернулся с тульским дробовиком шестнадцатого калибра...