Шрифт:
Достоверность и подлинность записи получили неожиданное подтверждение в статье П. М. Бицилли «Пушкин и Николай I», опубликованной в 1928 году в парижском журнале «Звено».
Дело в том, что летом 1835 года Николай I, перед отъездом на встречу с королем Пруссии Фридрихом-Вильгельмом, оставил «на всякий случай» завещание наследнику престола. Как установил Бицилли, завещание это «почти всецело совпадает с последним монологом Бориса Годунова» [137] . Мы же ограничимся лишь двумя следующими примерами.
137
Бицилли 77. М. Пушкин и Николай I // Московский пушкинист. Вып. III. М., 1996. С. 315.
«Борис Годунов»:
Будь милостив, доступен к иноземцам,Доверчиво их службу принимай.Со строгостью храни устав церковный…(VII, 90; курсив Бицилли. – В. Е.);Завещание Николая I:
«Будь милостив и доступен ко всем несчастным. Соблюдай строго все, что нашей церковью предписывается…» (курсив Бицилли. – В. Б.) [138] .
138
Там же. С. 316.
«Борис Годунов»:
О милый сын, ты входишь в те лета,Когда нам кровь волнует женский лик.Храни, храни святую чистотуНевинности и гордую стыдливость…(VII, 90; курсив Бицилли. – В. Е.);Завещание Николая I:
«Ты молод, неопытен и в тех летах, в которых страсти развиваются, но помни всегда, что ты должен быть примером благочестия, и веди себя так, чтобы мог служить живым образцом…» (курсив Бицилли. – В. E.) [139] .
139
Бицилли П. М. Пушкин и Николай I. С. 316.
Сопоставив тексты, Бицилли отметил следующее: «Влияние образца сказалось в Завещании не только на выборе предметов, насчет которых даются наставления, но и на способах выражения. Николай I знал, как видно, монолог наизусть – нельзя же предположить, что он заглядывал в “Бориса Годунова”, когда писал свое “наставление”» [140] .
При этом Бицилли сослался на приведенный нами текст «Записок», дав им следующую весьма неоднозначную оценку:
«Знаю, что это – очень мутный источник; однако в основе “Записок” лежали все-таки подлинные записи А. О. Смирновой, и в этих последних не все – вымысел. Места, где никакой тенденциозности, никакой “нарочитости” нельзя заметить, могут быть признаны заслуживающими не меньшего доверия, нежели любые другие записи такого же рода» [141] .
140
Там же. С. 319.
141
Там же.
А вот другой пример, реакция Александры Осиповны на прочитанное Пушкиным новое сочинение: «Потом он прочел мне под строгим секретом очень оригинальную вещь: “Летопись села Горюхина”. Это Россия! Я сказала ему: “Цензура не пропустит этого. Она угадает”» (С. 56–57).
Такое восприятие повести не могло быть заимствовано из литературного источника, так как стало утверждаться в пушкинистике лишь в XX веке, то есть намного позже выхода «Записок» [142] .
В другой записи рассказывается о встрече Пушкина с сестрой Батюшкова:
142
См., наир.: Томашевский Б. В. Пушкин и народность // Литературный критик. М., 1940. Кн. 5/6; Кожевников В. А. «История села Горюхина» – история России. М., 1989. № 6.
«Пушкин встретил у меня Жюли (Батюшкову, тоже фрейлину. – В. Е.), и когда она уехала, разговор зашел об ее брате и об его стихотворениях. Пушкин находит их очень музыкальными, почти столь же музыкальными, как стихи Жуковского. Он продекламировал мне стихотворение, конец которого ему особенно нравится.
Он пел; у ног шумела Рона,В ней месяц трепетал;И на златых верхах ЛионаЛуч солнца догорал…Я заметила, что меня восхищает мелодичность этих чудных стихов…» (С. 212–213).
Напомним, что на полях 2-й части «Опытов в стихах и прозе» К. Н. Батюшкова Пушкин отметил, что «Пленный» (стихотворение Батюшкова) «полон прекрасными стихами», а напротив его завершающих строф, к которым может быть отнесена и приведенная в «Записках» строфа, есть пушкинская помета: «прекрасно» (XII, 266).
При этом пушкинские «Заметки на полях 2-й части “Опытов в стихах и прозе” К. Н. Батюшкова» впервые были опубликованы Л. Н. Майковым в 1899 году, то есть уже после выхода «Записок».
А вот запись Александры Осиповны о вожде Южного общества декабристов:
«Говоря о Пестеле, великий князь (Михаил Павлович. – В. Е.) сказал: “У него не было ни сердца, ни увлечения; это человек холодный, педант, резонер, умный, но парадоксальный, и без установившихся принципов”. Искра (Пушкин. – В. Е.) сказал, что он был возмущен рапортом Пестеля насчет этеристов, когда Дибич послал его в Скуляны. Он тогда выдал их. Великий князь ответил: “Вы видите, я имею основание говорить, что это был человек без твердых убеждений”» (С. 65–66).