– Есть там еще кто, Валенций?

– Господин один, не из кампуса...

– Ну и слава Единому, что не оттуда. Ступай себе, болезный. Грызи гранит науки. Пока зубы есть...

Напутствие прозвучало настолько двусмысленно, что малец припустил по погруженному в тень коридору со всех ног, чудом не теряя содержимого сумки на бегу.

– Ну и кого там принесло ещё?
– послышалось ворчание совсем рядом с дверью. Тяжелая створка открылась, скрипнув на петлях, и в коридор выглянул маленький, ростом чуть больше трех локтей, но отнюдь не тщедушный старичок. Серая сутана, подпоясанная простой веревкой с сургучными печатями на концах[4], не скрывала, а подчеркивала его физическое уродство: лектор был горбуном.

– Мерино!
– радостно воскликнул он, проведя рукой по лысому черепу.
– Ты чего тут?

На морщинистом лице ярко горели черные, совсем молодые глаза. Во всем остальном отец Гаспарэ сильно изменился, постарев, с последнего визита Мерино, около двух лет назад.

– Ну, если я скажу, что пришел проведать своего старого учителя, вы же мне не поверите, - усмехнулся Мерино и, сделав пару шагов вперед, наклонился и обнял старика.
– Рад видеть вас здравствующим, отец Гаспарэ!

Тот легонько похлопал мужчину по плечу тяжелой рукой - плечевой пояс у ученого был как у борца.

– Здравствуй, мой мальчик. Ты совершенно прав: я тебе не верю. Два года не вспоминал и вдруг вспомнил! Но не дело болтать в коридоре, как какие-то студиозусы. Пойдем ко мне, я тебя таким декоттом[5] напою! Травы мне брат Игнатий привозит, у них при храме огородик, он и выращивает.

Не дожидаясь ответа, отец Гаспарэ бодро зашагал по коридору, в противоположную сторону от удравшего ученика.

– Что натворил бедняга?
– спросил Мерино, пока они шли по петляющему без всякой логики коридору.

– Балбес, как все нынешнее поколение студиозусов.
– Старичок изрек вердикт, не оборачиваясь, и свернул в ответвление коридора, не освещенное даже факелами. Шагов десять двигаться пришлось почти в полной темноте, освещаемой лишь бледным пятном света впереди - арочным проемом выхода в открытую галерею.
– Плывет в азах! Догматы веры - и те по шпаргалке!

– Верую в Единого, как в единственного Создателя всего сущего на тверди земной и под оной, в небесах и над ними. Верую в справедливость и непогрешимость Его. Верую в пророков Его, что посланы со словом Его в мир. Верую в ангелов Его, что проводят волю Его, - по памяти процитировал Мерино заученное еще в молодости.

Выйдя на свет открытой галереи, отец Гаспарэ на миг обернулся и бросил:

– Такой же недоучка, прости меня Создатель!

– А что не так?
– возмутился Мерино и, чуть ускорив шаг, поравнялся с настоятелем.

– Пятый догмат забыл.

– Это который?
– Мерино даже остановился. Он был уверен, что догмата четыре. Или пять?

– Это который «Верую в спасение души своей, исполняя законы мироздания, что есть суть законы Создателя нашего», - ухмыльнулся отец Гаспарэ.
– Чего замер? За мной ступай.

И совсем тихо, но все-таки слышно, пробормотал:

– Учишь их, учишь... А толку? Пять догматов! Пять! Почему все забывают про пятый?

Отец Гаспарэ или, если уж быть точным, отец-настоятель церковного архива Сольфик Хуна под названием Обитель праведного знания, был не только лектором в университете, но и одним из лучших религиоведов бывшей империи. Обладатель острого ума и памяти, он был совершенно нетерпим к неучам, неспособным запомнить простейших, по его мнению, вещей. Например, таких, как Догматы веры. К счастью, Мерино пришел к человеку, который в детстве учил его науке хранения и поиска знаний прошлого не для того, чтобы вступать в религиозные диспуты.

Кроме всего прочего, отец Гаспарэ был просто энциклопедией во всем, что касалось истории его родного города. В числе прочего - по катакомбам Сольфик Хуна.

Личная комната лектора, предназначенная для отдыха и хранения учебных материалов, была настолько крохотной, что каждый раз, когда отцу Гаспарэ требовалось взять что-то лежащее не на столе, Мерино приходилось вставать с колченого табурета и прижиматься к стене.

– Человеку с вашими знаниями и заслугами могли бы комнату и побольше выделить, - заметил он, когда наставник закончил приготовление декотта и протянул ему глиняную кружку, от которой поднимался благоухающий травами пар.

– Зачем?
– удивился отец-настоятель.
– Здесь вполне достаточно места для всего, что мне понадобится, а гости ко мне не ходят. Ну, раньше не ходили.

Он усмехнулся и осторожно отпил из своей кружки ароматного взвара.

– К тому же университет - это бывший монастырь, откуда здесь взяться просторным кельям? Выкладывай, уж, неуч: чего пришел к старику?

Мерино так же осторожно пригубил свой напиток и одобрительно кивнул.

– Вкусно. Очень. Передавайте мою похвалу брату Игнатию, кем бы он ни был. Букет трав составлен удивительно тонко. А пришел я, отец Гаспарэ, за знаниями. Меня интересуют катакомбы под городом. С практической точки зрения. Можно ли там найти тех, кто прячется?