– Вот поэтому Святогор и находится сейчас здесь, - заканчивал свой рассказ Ратша.
– Все знают, что он старейший и мудрейший из русских богатырей, и его место - в Киеве, подле Владимира и киевского митрополита. Пожалуй, Святогор был бы уже воеводой всех богатырей на Руси, как когда-то покойный Анастас. Но его дружба с князем Всеволодом навсегда заперла его в Муроме.

– Может быть, это и к лучшем, - глубокомысленно заключил Илья.

– Это почему же?
– удивился Ратша.

– Он был воином в юности, в старости же стал праведником. Теперь он чист перед Богом.

– Возможно, ты прав. Я слышал, многие христианские богатыри в старости уходили в монастырь и до конца вели монашескую жизнь. Но я этого не понимаю, я не верю, в вашего Бога. Хоть Святогор и очень хотел, чтобы я принял его веру. Но тогда мы не смогли бы любить друг друга.

– Вы были так близки?
– с некоторой завистью спрашивал Илья.

– Он любил меня так же, как и я люблю тебя, и так же обучал меня ратному делу. Но ваша вера не поощряет и не понимает такой любви.

– Наша вера и есть любовь, - с улыбкой отвечал ему карачаровец.

Прошло ещё немало дней, прежде чем богатырь Руслан Святогор появился-таки в Муроме. Илья тогда увидел его впервые и был вне себя от счастья. Перед ним предстал старый, седовласый алан с печатью величия на гордом орлином профиле. Старый Руслан хорошо держался на коне и был выше всех окружающих на целую голову. Горячая кровь Кавказа ещё не остыла в этом могучем теле, не смотря на преклонный возраст. Только длинные чёрные волосы с частной проседью на голове стали уже слишком редкими, и сильно выделялись на фоне смуглой лысины. На макушке эта лысина не скрывалась уже ничем. Каково же было удивление Ильи, когда этот старик сам, без чьей-либо помощи слез со своего скакуна на землю и, кряхтя, направился навстречу Ратше. Старые друзья заключили друг друга в крепкие объятия. Руслан бы старше тысяцкого почти на столько же лет, насколько Ратша был старше Ильи. И всё же тысяцкий подвёл своего возлюбленного к богатырю и представил, как равного.

– Приветствую тебя, Святогор-богатырь.

– Здравствуй, хлопец, - весело хриплым голосом откликнулся Руслан, и, обняв юношу за плечи, принялся его пристально разглядывать.

– Хорош, хорош. Откуда ты такой?

– Я из села Карачарова, - отвечал Илья, - сын новгородского богатыря - Ивана, сотника Василия Буслаева.

– Не знал, что у нас в хуторах тут живут богатыри. Что же твой отец не подался в Муром, ко мне?

– Он зарёкся не убивать без крайней необходимости.

– Достойный христианин, стало быть. Хотел бы я ним повидаться. Но позже, всё позже. А сейчас, Ратша, пойдём, потолковать с тобой нужно.

– Ну пойдём, - отвечал почему-то нахмурившийся тысяцкий и шепнул Илье перед уходом, - сходи к ополченцам, потренируйся. Мы побудем одни, старик, похоже, соскучился.

И Илья покорно отправился к своим товарищам из ополчения. Здесь он принялся восторженно рассказывать им о встрече со Святогором. Друзья посмеивались над его восторгом.

– Как бы Ратша не заревновал тебя к старому богатырю, - бросил ему с улыбкой Полюд, но Хельги слегка толкнул его, мол, "держи язык за зубами". Михаил меж тем взял щит и палку и вызвал на бой карачаровца. Илья тоже взял имитирующее копьё оружие и начал тренироваться. Ополченец был быстр, как стрела, хуторянин пытался брать весом и бил больше не палкой, а щитом. В конце концов от очередного такого толчка Михаил оказался на земле, и Илья наставил ему на шею палку. Если бы на ней был острый клинок, как у настоящего копья, сын Игната был бы уже мёртв.

– Ну нет, так не пойдёт, - промолвил Хельги, подавая руку Михаилу, - не внимательный ты, Илья. До того, как ты его свалил, он тебя проткнул прямо в сердце. А до этого ранил так, что ты уже должен был бы хромать на одну ногу и исткать кровью. Смотри, как надо.

И теперь уже Хельги столкнулся со своим возлюбленным Полюдом. Их поединок был похож на танец, в котором ни один из бойцов не мог достать другого. Иногда, правда, когда юный Полюд слишком горячился, Хельги против правил обнимал его, целовал в лоб и со смехом отпускал. А затем поединок продолжался снова. Глядя на них, Илья вдруг затосковал по Ратше, которого так полюбил в последнее время. Много раз они так же тренировались. Ратша нарочно поддавался и даже терпел боль, которую неуклюжий карачаровец случайно причинял ему палкой. Сам же тысяцкий был невероятно аккуратным и заботливым. Его доброта помогала выдержать все тяжёлые тренировки и не утратить веру в себя. Но сейчас Илья почему-то стал представлять себя в поединке со Святогором. Достать старика было на порядок сложнее, ростом он был выше, хоть был уже стар. Ратша был искусным бойцом, возможно, потому, что его обучал Руслан.

И Илья захотел именно такого сильного противника, захотел научиться чему-то у него, стать ещё сильнее, быстрее, изворотливее. И с этого дня юный карачаровец не знал покоя, он постоянно искал встречи с богатырём, постоянно стремился остаться с ним наедине, разговорить его. И Святогору определённо льстило такое внимание. Его бодрый, хриплый голос завораживал своими рассказами о прошлых битвах, о страшных врагах, о невероятных приключениях. Ратша был даже в Царьграде, а уж в Киеве он прожил много лет, лично знал князя Владимира. Илья как губка впитывал слова богатыря. Он никогда не был на Кавказе, но теперь вдруг всем сердцем полюбил Кавказские горы, которые нынче на Руси именовали не иначе как Святыми горами. С тех самых гор пришли на русскую землю первые грузинские богатыри, когда князь Владимир ещё не был даже киевским князем. Среди них был небольшой отряд богатырей из племени алан, которые своим благородством и могуществом превосходили всех и потому больше всех полюбились на Руси. Они тогда не трогали колдунов, истребляли только нежить, големов и упырей. Многих первые богатыри обратили в христианскую веру. Когда Русь крестилась, святгорцы первыми пришли на помощь к князю Владимиру. Но с тех пор многих из них уже не стало. Одни пали в многочисленных битвах, другие скончались от старости. Кто ушёл в монастырь, а кто просто вернулся в Грузию и Аланию.

– Эх, давно я уже не был на Святых горах, - тяжело вздыхал Руслан, - надеюсь, что, когда я умру, Господь позволит моей душе ненадолго посетить родные горы, прежде чем заберёт к себе.

В голосе его звучала тоска. В эту минуту Святогор казался невероятно одиноким, и Илье становилось жаль его.

– А твоя семья? Ты был когда-нибудь женат?

– Был, - с тоской отвечал Святогор.
– Моя жена была настоящей красавицей. Из первых христианок-русов, из боярского рода. Мы обвенчались в Киеве, а уже совсем скоро после этого она обрадовала меня новостью, что ждёт ребёнка. Потом появился Всеволод Додон с войском, и я с тяжёлым сердцем отправился воевать против него. Мы отбросили князя Додона, а когда я вернулся в Киев, увидел, что город страдает от голода. Нет, моя семья не голодала, но всё равно недоедала. Жена моя была настоящей христианкой и из жалости раздавала бедным хлеб. Наверное, Бог должен был вознаградить её за это, но ему было виднее. Роды её были очень тяжёлыми, к тому времени князь Владимир уже был в городе. Киев перестал голодать. Но моя жена была слишком слаба, как был слаб и мой новорожденный ребёнок. Им ещё можно было помочь, следовало лишь обратиться к волхвам. Но Владимир поначалу слишком грубо понял суть новой веры, изгнал всех волхвов и запретил к ним обращаться за помощью. Мне не удалось его уговорить. Так в одночасье я потерял и жену, и сына. Потом была ещё война в Чернигове, много чего было. Возможно, я сильно согрешил тем, что обозлился на князя за свою семью и ушёл к Додону. Но нет худа без добра: я встретил тебя. В тебе есть великая сила и какая-то крепкая, невиданная для меня вера в Бога и в добро. Я никогда так сильно и глубоко не верил, и я уже боюсь за тебя, боюсь того, что с твоей чистой душой может сделать этот мир. Лучше держись поближе ко мне, Илья, не нужно тебе это ратное дело. Оно погубит тебя, это всё не для таких безгрешных натур, как ты. Ты человек божий.