Бедная Антоннита. Теперь, видя настоящий божественный танец, я осознал, насколько, как оказывается на самом деле, слабо танцует та, которая раньше мне казалась непревзойденным мастером. На фоне Пантеры испанка выглядела обычной деревенской простушкой, впервые вышедшей в круг.

Танец для меня окончился совершенно неожиданно. Вот еще мгновение назад моя душа парит в небесах, и - раз, все кончилось. Отсутствие движения и звука, казалось, причиняло настоящую физическую боль. И шквал аплодисментов, которым за показанное представление поблагодарили нас чистокровные маги-зрители, ничуть не купировала ее.

– Я... Я...
– начал было я говорить Самые Важные на свете слова, но Пантера лишь покачала головой и приложила свой пальчик к моим губам. Потом ее тело слегка напряглось, и она обвела выразительным взглядом что-то у меня за спиной. Видя показное удивление на лице моей партнерши, я приложил невероятные усилия и отпустил ее руку и разжал свои, находящиеся уже за гранью аристократических приличий, плотные объятья. Отпускать ее не хотелось! Совсем! Но Пантера права. Здесь не то место и не то время. Но я сделаю все что можно, и что нельзя, лишь бы только то место и то время сошлись в пространстве как можно скорее.

Как прошел остаток бала я потом, казалось, не смогу вспомнить даже с помощью омута памяти. Я что-то делал, куда-то ходил, что-то ел и пил. Вокруг меня непрерывно что-то происходило, но все это абсолютно меня не задевало. Я просто был не здесь. Полную дешевого пафоса речь толкал Министр, какую-то важную информацию до меня пытался донести Гойл, где в стороне Малфой младший что-то втолковывал экспрессивно размахивающему руками Забини... А я все смотрел и смотрел на улыбающуюся мне Пантеру и видел только ее. Так и прошел остаток бала.

Наконец объявили последний, закрывающий бал танец. Вальс. Равнодушно отпихнув плечом какого-то молодого хлыща, пытающего пригласить мою девушку, я склонился в вежливом поклоне.

– Леди? Вы...

– Конечно!

Платье Пантеры опять, непонятно когда только успело, претерпело изменения, и теперь, классическое и белое, как никакое другое подходило для вальса. Я же как оставался в стилизованном костюме тореадора, так как и не нашел места, где бы мог уверенно поменять его обратно на классическую тройку. Да и отпустить взглядом Пантеру не имел сил. Казалось, стоит мне отвести взгляд, как она окажется всего лишь моей несбыточной мечтой и рассеется как утренний туман с восходом солнца.

Мы вдвоем плыли на волнах вальса, а в душе у меня, вознося в облака любви и счастья играла совсем другая мелодия:

Где мы жили, как мы жили, Улыбаясь и печалясь? Мы сегодня позабыли, Потому что повстречались Навсегда, навсегда, Навсегда... Мы не знаем кто откуда И забыли кто мы сами. Только знаем, это - чудо. И случилось это с нами.

Ночь подходит к середине И поет на счастье птица. Только знаем - нам отныне Невозможно разлучиться Никогда, никогда, Никогда, никогда...*

Рано или поздно все кончается. К сожалению, все плохое почему-то заканчивается поздно, а хорошее - совсем наоборот. Так, очень быстро, закончился и это вальс, а с ним и торжественный министерский прием. Сытом здесь, конечно, гостей не обносили, но и так всем все было понятно. Гости потихоньку стали прощаться, покидать зал и, забирая у дежурных авроров свои волшебные палочки, расходиться по домам через камины, портключи или аппарацией.

Настало время уйти и мне, вот только как можно бросить эту девушку? Как вообще от неё можно отойти? Нет уж, я должен ей все сказать! И пусть сейчас мне хоть кляпом рот затыкает!

Кого-то при виде объекта страсти разбивает словесный понос, но я, к сожалению, совсем из другой категории. Хотя, честно говоря, я раньше думал, что от этого позорного косноязычия избавился уже лет двадцать как минимум. Однако сейчас в голове была розовая пустота, а на языке крутилось одно лишь "я старый солдат и не знаю слов любви", поэтому начал я свое признание весьма неуверенно:

– Леди. Я прошу меня выс...
– вот только возможности закончить Пантера мне не предоставила. И в этот раз, совсем не таким приятным способом, как раньше.

– Ты!
– громко, на весь зал проговорила, точнее, практически прокричала моя любовь.
– Как только твой поганый язык повернулся что-либо мне сказать! После того как ты меня на весь зал опозорил своим поведением! Глаза бы мои на тебя не глядели! Неужели ты думаешь, что я, Летиция Мария Илэрия-Забини, леди Забини, приму знаки внимания от какого-то сопливого лорда? Да еще в такой грубой форме? Ты не на деревенской плясульке, и я - не твоя подружка!
– резкий взмах веера был похож на взмах палаша гусара, разрубающего в спину голову бегущего в страхе пехотинца.