Мастерской у меня не было, крохотная квартирка, в которой жила моя семья не вмещала и не могла вместить все эти картины вместе с рамами и подрамниками. К тому же, все-таки картины кто-то видел, они были не под замком, и я всегда могла привести туда кого-то, кто вдруг решил купить живопись.

– А что они от нас хотят?
– это был первый вопрос моего мужа, когда мы оказались дома, и тихо сидели перед телевизором, не особенно внимая вещаемому.

И вот это оказалось для меня неожиданностью. Его нескрываемый страх стал продолжением моего белградского страха, и усилил его до ужаса. Исхода не было. Кошмар шел за мной по пятам.

Я не удивилась, что он в курсе всего. Хотя - чего всего? Ничего собственно не было, кроме догадок, странных совпадений, и странных преследований, проходящих на грани миража. Я ничего не знала, ничего не могла сказать твердо, ни в чем не была уверена.

– Я не знаю. Может денег?
– неуверенно я взглянула на мужа. Что у нас поставлено дома - прослушка, или камеры? Скорее всего и то и другое.

Размышления на эту тему вогнали меня в ступор. Я ни о чем не могла думать, кроме того, что за мной наблюдают. Но все это были лишь цветочки по сравнению с тем, что меня ожидало впереди.

– Каких? У нас они есть? Откуда денег? Какие у нас деньги? Пара тысяч, что еще осталось после твоей поездки в Белград?

– Ну как, а вдруг Фаед выставит мои картины в Лондоне, и стану вторым Сальвадором Дали, и буду грести миллионы, - вот, может, они хотят, чтобы подписали договор об этих деньгах? Будущих?

– Так их могут просто не дать? А зачем тогда все?

Я не стала уточнять - что именно - все. Я боялась даже произнести слова - подслушка, и камеры.

– Может, это масонская проверка? И меня скоро примут?

Это было последнее мое предположение. Я не знала, что было тут, в Москве, что сказали мужу, и кто и чего именно хотел от него. Спросить его я тоже боялась, не желая подставлять его, или усиливать все это...

Но он был действительно напуган. Даже больше меня.

Все мои мечты, что я приеду домой, и все закончится - рухнули.

Как хотелось вернуться домой, а дома не было. Дома - своего укромного уголка, где все знакомо, где можно спрятаться и забыться, где постель пахнет тобой, а полотенце тебе знакомо до ниточек, где... Всего этого не было. Я как стояла посреди темного леса, так и осталась стоять все там же, в Белграде, на пустой остановке, там, где обратной колеи - не было. Ни справа, ни слева, ее не было вообще. Куда деться? Назад, или вперед, а надо? Так хотелось прижаться к мужу и получить все ответы на все вопросы, а он сам был напуган не меньше меня.

Я просыпалась утром - напротив дивана стоял комп. Уверенность, что именно тут установлена камера, заставляла меня обливаться потом каждый раз, как сознание кто я и что я замещало место сна. Пробуждение было нежелательно, я не хотела вставать, ужас стискивал мозги, я не знала, что делать.

Практически сразу я начала кашлять.

Но это все было ерунда, просто мелочи. Главное, что хотелось мне больше всего - обрести дом, спрятаться. Спрятаться от вездесущих камер, от прослушки, от преследования.

Армия службистов ходила за мной теперь открыто. Более того, они афишировали себя, демонстрируя свою слежку и постоянное сопровождение.

Мысль спрятаться овладела мной безгранично, - мне уже было ни до чего.

Я все еще бегала - я бегала по часу в день - но стала делать это по ночам - а чего беспокоиться, раз все СВР встало под ружье. Но темнота на освещенных фонарями улицах города меня не скрывала.

В магазинах, на улицах, в автобусах - везде повторяли мои слова, мои действия, смеялись над моими привычками, обсуждая их вслух и просто разговаривая так, чтобы я слышала.

Но куда деться? Рядом были мои близкие - муж и дочка. Куда отступать?

Куда прятаться? Куда бежать? Кому жаловаться?

Кашель! Я возьму дочку и мы поедем в Египет! Но ччч... я никому об этом не скажу.

Там нет визы, получаемой в Москве, прилетаешь, ставишь визу - и все. Я нашла объявление о горящих путевках и в тот же вечер съездила в фирму и купила туры. Рано утром мы с дочкой летели в Хургаду.

Все было отлично. Пятизвездочный отель встретил нас февральской пустотой, теннисные корты манили неразгаданной глупой игрой, крытый бассейн голубел бурлящей теплой водой.

Два дня мы наслаждались пустотой и свободой. Хотя какая может быть свобода в пустыне. Но бежать тут точно некуда.

Два дня.

Все быстро кончилось. Утром третьего дня все столики за завтраком были заняты. Откуда столько вдруг туристов, возникших ниоткуда именно в этом отеле? Куда не глянь - всюду взгляды - боящиеся меня потерять из вида.

Сесть за столик и встретиться с взглядом.

Молодой человек с круглым лицом и голубыми глазами с ненавистью в упор смотрел на меня.