– Ага, – злобно ухмыльнулся Эдик, – Так нас троих и взяли стопом, ищи дурака. А про Змея ты подумал? Неужели оставим этим подлым ratas на растерзание? Они же из него холодец сварят!

– Да-а, Горыныча жалко. Дык ёлы-палы, давайте на нем и полетим! – пришла в голову Гаши блестящая идея.

– Ну да, так он тебе и согласится таскать на спине троих придурков, – засомневался Эдик, – Он же старый.

– А мы ему наплетём что-нибудь про варанов и других его родственников, да и кости пусть погреет на солнышке!

– Дурак ты, пипл, вараны в пустыне живут, а свои кости Змей может и не донести до югов то.

– А мы с остановками, да с привалами полетим. Может, Горыныч себе Горыновну какую-нибудь найдет в тех краях. Он хоть и старый, да видный ещё мужик.

– Ну, это ты загнул. То, что у него видно может и не работает вовсе.

– Работает, – с обидой в голосе отозвался Змей. Он уже давно прислушивался к их разговору, лёжа за плетнём и, вообще-то, был не против улететь из деревни, но один боялся это сделать.

– Вот и ладушки, – обрадовался Гаша, – Завтра же и отправимся!

– Пойду пошаманю маленько. Надо с духами пообщаться, – насупился Мокасин и побрёл в лес, на ходу раскрашивая лицо мелом и свёклой.

* * *

Всю ночь в лесу не утихал грохот там-тамов и невнятные завывания индейца.

– Ты смотри, как Мокасин разгулялся со своими духами, – заворчал Эдик, зябко кутаясь в своё короткое пончо, – Наверное, уже обо всём добазарились и водку без нас трескают.

– Что ты, брат, духи водку не пьют, – отозвался Гаша сонно.

– Ага, они её нюхают. Ну и фиг с ними, пусть хоть ужрутся, а я с ними бухать не стану. С духами вообще лучше не связываться. Тёмный народ, да и пугать они горазды.

– Это точно, особенно по обкурке.

– Ладно, спать давай, а то завтра дел куча, – поспешил закончить разговор Эдик, пока Гаша не пристал опять со своим Кастанедой и его кактусами.

Очень не любил Гонзалес этот пустой трёп об Нагуале и непонятных Союзниках. Это всё равно, что пытаться папуасу рассказывать о Бабке Яге, Кощее и разномастных Иванах– дурачках. Каждому – своё, справедливо полагал Эдик и всегда уходил от разговоров на эту тему.

Гаша же, напротив, считал, что вполне осведомлен в данном вопросе и весьма усердно практиковал осознанное сновидение, хотя чаще всего просто вырубался, аки труп. Что сильно озадачивало его всякий раз по утру, но ничего поделать с этим он не мог. В глубине души он сильно подозревал, что Гонзалес знает гораздо больше, чем говорит. Но до сих пор ему никак не удавалось застать его врасплох. Ведь Эдик был шпион-профессионал.

* * *

Утро выдалось такое же солнечное и по-весеннему радостное, как и вчера. Индеец

сидел за столом и весьма бодро попивал матэ с сахаром вприкуску, будто и не гудел всю ночь напролёт.

– Во даёт краснокожий! – уважительно воскликнул Эдик, – У меня вот лично с будуна рожа аж синяя и опухшая донельзя, а этот сияет себе, как медный пятак и хоть бы хны! Научи Чингачгук Ирокезыч, как это тебе удаётся?

– Чингачгук мне не брат. А насчёт остального, я и сам не знаю, как оно получается.

– Лукавишь нерусский, ну да ладно, плесни-ка и мне чаю.

Гаша тщетно силился вспомнить, что ему сегодня снилось, но перед внутренним взором мелькали неясные обрывки и что-то смутно знакомое. Наконец ему надоело бороться с самим собой, и он открыл глаза.

Дикий вопль огласил все закоулки глухой деревни, и даже Горыныч подскочил в своей конуре, больно ударившись головой о потолок. И таки было от чего орать! Индеец развесил по всей избе свои шаманские причиндалы на просушку, и древняя маска со страшной рожей оказалась в аккурат над физиономией Гаши.

Приятели снаружи просто покатились со смеху, роняя посуду и расплёскивая чай по рубахам и штанам.

– Что, хиппоза, осознал чего-то или Союзник одолел? – утирая слезы, подначивал Эдик.

– А-а, суки позорные, чтоб вы сдохли!

– Ну, это ты со зла-а-а. На-ко, выпей чайку и успокойся.

Индеец на всякий случай снял маску с верёвки и убрал её в мешок, что-то тихо при этом приговаривая и поплёвывая в сторону.