— Ты снова затеваешь глупость, — предупредил меня П-21.

— Фатальную глупость?

— Нет, самую обычную.

— Ну, значит ещё не все потеряно, — ответила я, и жеребец, не сумев сдержать улыбки, лишь покачал головой. После осмотра беседки и покорёженного фургона Л.У.М. сообщил мне, что там было всего три цели, но после Могильника ему уже нельзя было безоговорочно доверять. Спрыгнув на замшелые камни фундамента, я снова повернулась к П-21:

— Мне конец без этого антирадина. Всего пара дней, и я отправлюсь вслед за Хоссом. Скажешь, что я не права?

Синий жеребец хмуро посмотрел на меня и поджал губы.

— Так почему бы мне не проникнуть туда и не достать его, — попытался возразить он.

— Нет, — решительно ответила я. — Я ценю всё, что ты сделал для меня, П-21. Но в этот раз я не позволю тебе рисковать жизнью ради меня.

Конечно, он мог быть предельно осторожным, но, кто знает, вдруг эти мутировавшие животные могли учуять его запах. Риск был слишком велик.

— Не позволишь мне? Ты умираешь от лучевой болезни, Блекджек. Как ты намереваешься остановить меня? — спросил он, поворачиваясь в сторону разрушенной беседки.

Я посмотрела на него, а затем перевела взгляд на развалившихся внизу мутировавших аллигаторов и, вытащив свою винтовку, без колебаний выстрелила в одного из них. Мутант взревел и, выпрыгнув из воды, помчался прямо на нас. Жеребец успел бросить на меня злой взгляд, которому позавидовал бы любой рейдер, прежде чем развернуться и броситься сломя голову в укрытие.

— Прости, П-21. В этот раз я должна спасти себя сама, — сказала я, поворачиваясь лицом к приближавшемуся врагу.

Так или иначе, сейчас всё должно было закончиться. Я активировала З.П.С и направила два выстрела прямо в лоб первой цели. Четвёртый выстрел поразил его глаза, заставив чудище заметаться из стороны в сторону. Пятый прошёл мимо. И лишь последний выстрел (тремя выстрелами позже, чем я рассчитывала) свалил монстра на землю. Я отшвырнула винтовку и попятилась вверх по склону так быстро, как только могла. Лучевая болезнь и лихорадка здорово замедляли меня, но пока мне удавалось держаться от тварей на расстоянии.

Когда они подобрались ко мне достаточно близко, я достала дробовик. Перезарядка моего З.П.С. замедлилась до скорости улитки, поскольку я отгружала выстрел за выстрелом в ближайшего радигатора. Осталось три патрона. Два. Один. Последний заряд картечи расплескал мозги чудища по его спине.

К сожалению, патронов у меня больше не осталось. Думаю, было бы справедливо, если бы я сейчас откинула копыта, а П-21 взял бы всё на себя и, возможно, сделал бы Пустошь намного лучше. Но была одна загвоздка: я ещё не рассчиталась за маленькую бирюзовую пони. Когда последний аллигатор бросился на меня, я магией повернула дробовик вертикально и воткнула его в разинутую на меня пасть. Аллигатор зашипел и попытался перекусить оружие, которое изгибалось под давлением его огромных челюстей.

Я левитировала из своей седельной сумки яблокообразную гранату и швырнула её прямо в раскрытую пасть мутировавшей твари. Прежде чем граната исчезла в его глотке, я успела телекинезом выдернуть из неё чеку. Пять… четыре… три… два… один… ой-ё. Дробовик треснул на счёте два, и я попятилась, пытаясь достать свою последнюю гранату.

Мутант взорвался брызгами радиоактивной крови. Учитывая, какой уровень облучения я уже получила, я поспешила отойти подальше, чтобы не свалится замертво прямо там. Меньше всего мне сейчас хотелось победить и сразу же потерпеть поражение. Пошатываясь, я медленно направилась к прогнившему мосту и беседке.

П-21 возник рядом со мной.

— Полегчало? — ехидно спросил он, хотя в его голосе всё равно ощущалась некоторая искренность.

— Немного, — ответила я. Пустошь преподносила мне жестокие уроки, но я была готова принять их. Я стану сильнее и сделаю всё возможное, чтобы никогда больше не позволить моей глупости навредить другому пони. — Я знаю, что ты хотел помочь мне, П-21. И я сожалею, что в этот раз я не могла тебе этого позволить.

Он протяжно вздохнул и закатил глаза.

— Я опять в стойле.

Мне послышалось больше, чем просто толика горечи в его высказывании. Я посмотрела на него в замешательстве, пока мы переходили мост.

— Чего?

Он повернулся и посмотрел на меня с нескрываемой злостью, скаля зубы в недоброй усмешке.

— Всю мою жизнь кобылы указывали мне, что я должен делать, а что нет. Я даже не имел возможности отказать ни одной из них, если они были назначены мне на спаривание — фыркнул он. — тебе известно, что некоторые самцы Стойла Девять Девять намеренно травмировали себя, чтобы получить передышку? Чтобы просто заняться тем, чего им действительно хотелось, а не тем, что им было предписано?

Честно говоря, я даже представить себе не могла, что в Стойле происходило нечто подобное.

— Все мы делали в Стойле не то, что хотели. Я не хотела быть охранницей.

В этом и была суть Стойла Девять Девять. Ты должен был делать то, что тебе говорили, исполнять свою роль и никогда не думать о большем.

— Да ты вообще никем не хотела быть, Блекджек. Если б была работа «сидеть-на-крупе-и-играть-в-карты-весь-день», то все было бы прекрасно, — сказал он, когда мы подошли к разрушенной беседке. Ржавая небесная повозка, которая ещё сохранила свою ярко-желтую покраску с виднеющимися бабочками. Внутри было много ржавых и гнилых коробок, три из которых выглядели нетронутыми. — Скажи еще, что тебе очень хотелось быть пони-техником, обслуживающей вентиляцию. Как Риветс. Ты проклинаешь свое чёртово везение, что упустила возможность поработать ответственной за обработку белка с захватывающим карьерным ростом в сфере утилизации отходов?