Однако следующая пара рыцарей вызвала еще больший восторг, нежели первая. Видя ее очевидный успех, они оставили копья, помчались друг навстречу другу с розами в руках, дружно упали с коней посередине, обнялись, будучи поднятыми, обменялись цветками, оказавшимися разных цветов - белого и алого, после чего также бросили их на трибуны.

В этот день турнир решено было не продолжать, по причине всеобщей драки. Ночью два розовых куста, по несчастью оказавшихся рядом с местом его проведения, были ободраны до корней.

На следующий день, вместо привычного треска, лязга, грохота и ругани с турнирного поля доносились бурные аплодисменты и приятная музыка. Рыцари перестали падать с коней, отказались от оружия, сходились прямо напротив королевской ложи и танцевали менуэт. Королева и прекрасные дамы были в восторге, короля зрелище, можно сказать, забавляло своей новизной, а кроме того, он пребывал в состоянии некоторой эйфории, поскольку королева не пилила его накануне вечером. Ей, видите ли, надоели постоянные турниры с их внешне приглаженной кровожадностью, в ущерб придворным балам. Сейчас ее величество была довольна, что немедленно отразилось и на короле. Перед призванными церемониймейстерами была даже поставлена задача, - объединить турнир и бал. Скажем, сначала - мордобой, потом - танцы. Или наоборот. Или одновременно. Поскольку насовсем лишить рыцарей возможности прибить друг друга официально и при этом немного заработать, присвоив имущество прибитого, было бы слишком жестоко...

– Хотя, конечно, в этом тоже что-то есть, - задумчиво протянул Рамус.
– В одну сторону тянется обоз победителей, в другую - в чем мать родила - марширует колонна побежденных...

Впрочем, благому намерению, как это обычно и бывает, не суждено было воплотиться в жизнь. Дело в том, что ободранных розовых кустов хватило на один раз, цветы вяли, стали возникать трения, поскольку менее чистоплотные духом рыцари, - как известно, телом все они чистоплотны одинаково, - во время танца или, там, дружеских объятий, стремились похитить более свежую розу у соперника. В конце концов, вспыхнула ссора, быстро переросшая в вооруженное столкновение, а затем и в войну. Причем, что самое интересное, по одну сторону баррикад оказались владельцы алых роз, а по другую - белых. Так ее и стали называть, чтоб хоть чем-нибудь отличить от прочих войн...

Владимир ожидал, что после такой истории последует возмущение, а то и прямое рукоприкладство со стороны сэра Ланселота, но тот, как оказалось, в процессе рассказа (по всей видимости, при упоминании о прекрасных дамах) вновь впал в лирическое настроение.

– А ведь меня, в случае успеха, также ждет рука королевской дочери...
– мечтательно пробормотал он, на что Рамус только хмыкнул, заявив, что если от любви случаются неприятности, то от любви к королевским особам случающиеся неприятности имеют размер ойкумены.

Вообразив, что в его присутствии несанкционированно произнесено неприличное слово, рыцарь сделал попытку ухватить Рамуса за загривок, но тот поспешил объяснить, что, собственно, не имел в виду ничего дурного, поскольку ойкумена - слово греческое (сэр Ланселот поморщился), и означает заселенное пространство.

– Это что же, мой замок тоже - ойкумена?
– осведомился рыцарь.

Последовало путаное толкование, что замок является ее частью, поскольку сама она охватывает все существующие замки, а также города и все места, где живет человек, то есть, всю землю.

– Так это что же, по-твоему выходит, что пустыня тоже является ойкуменой?
– сварливо спросил сэр Ланселот.

Рамус на какое-то время задумался, после чего с явной неохотой вынужден был признать, что поскольку ойкумена включает в себя обитаемое человеком пространство, а пустыня человеком необитаема, следовательно, против логики не попрешь - пустыню из ойкумены следует исключить, а также все прочие подобные ей места. Конечно, размер неприятностей при этом здорово уменьшается, но все равно остается очень большим.

– Каких неприятностей?
– поинтересовался сэр Ланселот, очевидно довольный одержанной победой, причем на поле противника.

– Ну, ожидающих того, кто влюбится в королеву...

– А доказательства?
– Владимир даже вздрогнул, настолько нехарактерным для рыцаря было употребление данного слова. Но тот, по всей видимости, решил добить Рамуса окончательно.

– Да хоть сто, - пожал плечами тот.
– Вот, к примеру...

Жил-был на белом свете один рыцарь. Совершенно обыкновенный, не лучше и не хуже прочих. И вот угораздило его влюбиться в королеву. Может, они росли вместе, может, случайно увидел, и тут же влюбился, - про это мне не рассказывали. Только с той самой поры все у несчастного пошло наперекосяк. Отощал, осунулся, заговариваться начал, потому как думает только о своей возлюбленной и о невозможности им быть вместе. Дошло до того, что его даже на турниры пускать перестали. Судите сами. Рыцари бьются, что есть мочи, а он на королевскую ложу смотрит. С учетом потери собственного веса, его вышибали из седла так, что потом приходилось долго искать, уж больно далеко он улетал. Поначалу, конечно, было забавно, а затем... Ну кому охота с таким связываться? Одолеть его - проще, чем против ветра плюнуть. Потому как ежели против ветра, может обратно прилететь, а тут и прилетать нечему. В общем, он и сам понимал, что шансов у него никаких, однако, будучи не в силах противостоять неразумной любви, - хотя где, когда и кто любил разумно?
– продолжал слоняться по турнирам, на которых присутствовала королевская чета, пока его, как уже было говорено, не перестали на них пускать.

И вот, когда он уже совершенно потерял надежду и отчаялся, кто-то посоветовал ему обратиться к знаменитому колдуну, жившему безвылазно в дремучем лесу. Найти его было сложно, драл он за совет три шкуры, зато, если уж советовал... Во что визит обошелся нашему рыцарю, сказать трудно, однако вернулся он веселей веселого, и на оставшиеся средства начал закатывать пиры. Один за одним. Да такие, что вскоре не только вернул себе прежний облик, - здоровый и красивый, - но и право участвовать в турнирах, каковым и воспользовался для восстановления доброго имени. Поначалу думали, что колдун каким-то образом отвел от него любовную порчу, однако вскоре выяснилось, что рыцарь тайком в больших количествах скупает сено, солому и торф, и свозит их к себе в замок. Замков у него, следует отметить, имелось два: один - его собственный, и второй - доставшийся по наследству. В собственном он жил, а во второй потихоньку свозил свои покупки. Посмеялись над ним, решили, что на любовной почве, наверное, слегка того, а потом призадумались. Вдруг ему колдун что-то иное нашептал? Вдруг неурожай случится? И тоже начали потихоньку сено с соломой скупать да припрятывать. Цены взлетели до небес, кое-где уже начинали вспыхивать соломенные бунты ввиду явно обозначившегося дефицита, когда, наконец, все разъяснилось.