Бонд думал полночи. С одной стороны он понимал, что его поездка в Финляндию может закончиться фатально — СМЕРШ наверняка просчитал возможные варианты и вряд ли предоставит ему больше шансов, чем своему киллеру. А с другой стороны, в покое они его всё равно уже не оставят. «Беспокойство не устраняет завтрашней проблемы, но забирает сегодняшний покой», — вспомнил он слова своей тёти. А поэтому отбросил все эти мысли и уснул. А наутро пришёл к своему шефу и сказал, что поедет в Финляндию.

М. кивнул.

— Другого ответа я и не ждал, — ответил он.

Первый день Бонда в Хельсинки прошёл нормально. Он ожидал увидеть холодный северный город, а попал на бабье лето. Биркин — глава станции — встретил его в аэропорту. Это был высокий человек в форме военно-морского офицера, чувство юмора которого оставляло желать лучшего.

— Привет, старина, — обратился он к Бонду. — Бронированную пижаму захватил? Она тебе понадобится. Сказать честно, всё это дело плохо пахнет. Такое впечатление, что М. хочет подсократить отдел «00».

— С Боткиным уже встречались? — спросил его Бонд.

— Нет. Общаемся исключительно через посредников. Ни с кем из наших видеться не хочет — только с тобой. Для начала могу предложить тебе ужин. Финская еда придаёт выносливости, которая тебе понадобится. Кто знает, может это будет твой последний стоящий ужин на земле.

Вечером они отправились в ресторан «Смурази», расположенный напротив старой церкви. Биркин настоял на калакукко* //финский рыбий пирог//, карельском стейке и языке оленя. Бонда заказ не впечатлил.

— Прежде чем мы добьём шнапс, расскажи мне, как встретиться с Боткиным, — сказал он.

Биркин принялся объяснять, поглощая олений язык и запивая его шнапсом.

— Ты отправишься в Котку, — пояснил он, — это морской порт и окраинный город перед российской границей. Там пересядешь на моторную лодку и поплывёшь к маленькому острову, расположенному в десяти милях от границы. Встреча должна произойти в четыре пополудни. А там уже. либо ты его, либо наоборот. Кстати, не брезгуй шнапсом — от него не бывает похмелья.

Следующим утром Бонд проснулся в отеле, чувствуя себя совершенно разбитым. Утешало только то, что Биркин выглядел не лучше.

— Не бывает похмелья, говоришь? — спросил его Бонд, когда они встретились.

— Это всё олений язык, — ответил тот. — Мне он сразу показался подозрительным.

В Котку они добирались вместе.

— Тут порядка семи тысяч островов — между Стокгольмом и российской границей, — сказал Биркин по дороге.

— И как я найду именно тот, который мне нужен?

— Очень просто. Я дам тебе ориентир. Рядом с нужным тебе островом во время войны был затоплен немецкий крейсер — его надстройка до сих пор торчит из воды, а в трюме полно мёртвых немцев. Надстройку видно издалека. Плыви на неё — не ошибёшься.

К полудню они прибыли в Котку. Выйдя из автомобиля, Бонд вдохнул свежий осенний воздух и почувствовал себя практически оправившимся после вчерашнего шнапса.

— Вот тот самый катер, — не без гордости сказал Биркин, указав ему на плескавшееся на воде судно. — Обошёлся нам недёшево, но надеюсь, М. не обидится на нас за это.

— Не обидится, — ответил Бонд.

Вскоре он уже сидел в лодке, направляя её на юго-восток. Море было спокойным, позади него один за другим оставались острова, вокруг мирно кружили чайки. Через некоторое время солнце ушло за горизонт, и спустились сумерки. Прямо по курсу Бонд разглядел верхушку потопленного немецкого лайнера. Когда он подплыл ближе, то в полумиле от него увидел и остров — скалистую глыбу с растущими на ней соснами. Подплыв к причалу, он привязал к нему лодку и вышел на берег. Остров был пустынным — значит, Бонд прибыл первым. Одна из двух находившихся на нём деревянных хижин была не заперта, и, вытащив пистолет, он заглянул внутрь. Там стояли лишь стол, стулья и топчан с постельными принадлежностями. Было бы заманчивым дожидаться Боткина здесь, но делать этого Бонд не стал. Вместо этого он сложил постель на топчане таким образом, чтобы это было похоже на лежащего на нём человека, зажёг находящуюся в хижине масляную лампу и отошёл к соснам. Давно уже спустилась ночь, было темно и холодно, а Боткин всё не появлялся. Видимо, хочет испытать его терпение.

Когда руки Бонда стали холодными, как и его оружие, со стороны моря послышался шум. Часы показали три. Восемь человек сошли на берег и тихо подошли к хижине, окружили её и стали стрелять. Бонд стал стрелять по ним из укрытия. Послышались крики, кое-кто упал на землю. Прекратив стрельбу, Бонд поменял своё местоположение. Зажглось несколько фонариков, свет их повернулся в сторону сосен. «Бесполезно, — сказал один из бойцов. — Дождёмся рассвета».

Когда рассвело, Бонд рассмотрел своих врагов — русские моряки. Сопротивляться и прятаться от них было уже бессмысленно. Они схватили его и отвели к человеку, глаза которого он помнил до сих пор — со времени своего задания в Руаяль-лез-О. Теперь, когда под ними уже не было маски, Бонд мог получше рассмотреть лицо своего противника. Правая рука Оборина поднялась, и стальной кулак обрушился на шею Бонда. В глазах его вспыхнуло, и он потерял сознание.