Черта горизонта: Стихи и переводы. Воспоминания о Марии Петровых
вернуться

Самойлов Давид Самойлович
Шрифт:

«Я в мир пришла как под хмельком…»

Я в мир пришла как под хмельком И оттого иду не в такт, Я изнутри обожжена И оттого иду не так. В круговорот Невзгод, забот Растерянно погружена, Я выровнять пытаюсь шаг — Не получается никак! Швыряет жизнь и в свет и в мрак, И сердце тайно устает. Всем улыбаюсь на ходу, Кто мне знаком и незнаком. С ноги сбиваясь, я иду Как в полусне, как под хмельком.

Друг

Пишешь — и не то, не то, не то! Где оно, сердечное горенье? Жар души не сможешь ни за что Весь как есть отдать в стихотворенье. Разве искорки блеснут с листа, Пробегая где-то между строчек. Песня, даже лучшая, — и та Вдохновенья робкий переводчик. Но, читатель, мы живем не врозь. Ты поймешь по беглым вспышкам света Все, что мне сказать не удалось. Как тебя благодарить за это?! Не таю ни радостей, ни бед, Ни тоски бессонной, ни борьбы с ней. Милый друг мой, самый близкий в жизни, Ты со мною — значит, я поэт.

«Ни одно мое пристрастье…»

Ни одно мое пристрастье Не цвело бесплодным жаром, Не прошло для жизни даром Ни одно мое пристрастье. Сколько в сердце строк заветных, Сколько в глубине души Огоньков едва приметных, А попробуй — потуши! В знойный час прохладной тенью Вы ласкали сердце мне, Словно паводок весенний Уносили на волне, Жгли меня без сожаленья, Гасли, будто навсегда… Но минувшие пристрастья Не исчезли без следа. Чувство боли, чувство счастья Не сгорит в душе дотла. Наступающая осень Обаяньем прошлых весен Благодатна и светла.

«А помнишь ли ты, дружок ясноокий…»

А помнишь ли ты, дружок ясноокий, Сестричка моя, шалунья Арм'uк, Как мы наизусть зубрили уроки, Чтоб только от них отделаться вмиг? Искали впотьмах случайной удачи, Стремясь угадать готовый ответ… А жизнь припасла такие задачи, Что, кажется, им решения нет. Вопросы ее все жестче, прямее, Ответить на них труднее стократ, А я ничего теперь не умею Зубрить наизусть, решать наугад.

Геворг Эмин (1919)

Наири

Наир'u — вековая лоза винограда, Что из камня растет на вершине крутой. Не дано ей с чинарой сравниться прохладой, Не поспорить ей с тополем высотой. Сколько бурь пронеслось, прошумело над нею! Тополь — тот раскололся б до самых корней. Как сравниться с чинарой, земли не имея, Чтобы шумные ветви раскинуть над ней? Наири — вековая лоза винограда, Что из камня растет на земле нежилой. Мчались конницы вражьи из темной засады, И земля под копытами стала скалой. О, лоза эта, в камень пустившая корни! На листве самоцветами росы горят. Ты звала созидать и бороться упорней И на камне резцом высекать виноград. Наири — вековая лоза винограда, Что из камня растет, беззаветно щедра, Вдохновению камень не станет преградой — В храм Гегард превратили скалу мастера. И не сладить грозе с этой древней лозою — Камнем вскормлены, корни ее глубоки, Наливаются гроздья, сверкая росою, И сквозь камень упрямо стремятся ростки.

«Я зимою зашел было в сад…»

Я зимою зашел было в сад — Как здесь холодно, пусто и голо! Мне бы лучше вернуться назад, — Уж такой этот сад невеселый!.. Жестким снегом засыпанный весь, Бугорками белеет уныло. Я брожу, как по кладбищу, здесь, Будто в поисках чьей-то могилы. Мне подумалось — скоро весна, Стает снег, присмиреют морозы. Пробудясь от подземного сна, Зацветут виноградные лозы. Ну а люди, а люди, что спят За кладбищенской старой оградой?.. Хоронить бы людей, словно сад, — Хоронить, как лозу винограда!..

«Любовь моя, моя душа…»

Любовь моя, моя душа, Скажу от сердца, без прикрас: Прости, что лишь тобой дыша, Не замечал тебя подчас! Разлуки наступили дни, Мы друг от друга вдалеке, И сердце, чем ни обмани, Лишь задыхается в тоске. Как воздух, ты везде, во всем Была со мной из года в год… Но воздух мы осознаем, Когда его недостает!

«В каждой разлуке счастливее тот…»

В каждой разлуке счастливее тот, Кто уезжает… Ему от печали Есть исцеленье — движенье, полет, Новое небо, новые дали. А остающемуся каково? Мало что сердце изныло от жажды, — Напоминаньями мучит его Каждое дерево, камушек каждый…

Баллада о доме

1
Он дома 'oтчего не знал, Но с детских лет, как виноватый, О чем-то смутно тосковал, За что-то ожидал расплаты. Он дома 'oтчего не знал, Но юношей в Александрете Стал строить дом, — он молот взял, Гранит тесал он на рассвете. «Не мучься зря, — сказала мать, — Пусть кое-как живем покуда, Нам рано ль, поздно ль, но бежать Придется, мальчик мой, отсюда!» Убита мать… Не раз потом Он вспомнит об ее совете: Он так и не достроил дом, От турок скрывшись на рассвете.