Шрифт:
Такое не придумаешь. Это надо выстрадать. Ненависть народа к врагу была так велика, что мучила, мешала дышать. Петровых передала это чувство в стихах большой силы и точности. Ее военные стихотворения масштабны по мысли, по чувствам («Апрель 1942 года», «Севастополь», «Ночь на 6 августа», цикл «Осенние леса»). «1942 год» мне кажется одним из наиболее сильных в русской советской поэзии о войне. Оно и впрямь звучит «как колокол на башне вечевой». В нем голоса тысяч и тысяч людей, проклинающих войну за всех убитых, всех осиротевших, в нем ненависть тысяч и тысяч:
Проснемся, уснем ли — война, война. Ночью ли, днем ли — война, война. Сжимает нам горло, лишает сна, Путает имена. О чем ни подумай — война, война. Наш спутник угрюмый — она одна. Чем дальше от битвы, тем сердцу тесней, Тем горше с ней. Восходы, закаты — все ты одна. Какая тоска ты — война, война. Мы знаем, что с нами Рассветное знамя, Но ты, ты, проклятье, — темным-темна. Где павшие братья — война, война! В безвестных могилах… Мы взыщем за милых, Но крови святой неоплатна цена. Как солнце багрово! Все ты, одна. Какое ты слово: война, война… Как будто на слове Ни пятнышка крови, А свет все багровей во тьме окна.И, наконец, заключительное четверостишие. По интонации, по стиху оно проще. Это заключение, вывод, он и должен быть суров своей немногословной прямотой:
Тебе говорит моя страна: Мне трудно дышать, — говорит она, — Но я распрямлюсь и на все времена Тебя истреблю, война!Тревожно, неотвязно звучит в этом стихотворении слово «война», усиленное повторяющейся рифмой.
Звуковая, интонационная природа стихотворения «1942 год» разнообразна и богата, чему способствуют и редифная рифма, и укороченные, обрывающиеся строки. Разнообразие и повторяемость звуковых пар создают определенное настроение, слово сливается с мелодией, и мысль приобретает глубину и силу, какая бывает возможна только в поэзии.
Вся нелепость, вся дикая неестественность войны остро выражена Марией Петровых в пейзажных стихотворениях. Перед лицом природы нельзя себе представить ничего более противоестественного и более безумного, чем война.
Пейзажные стихотворения Марии Петровых — и ранние, и созданные в зрелые годы — воспринимаются как стихи о России, родной земле.
Человек и природа, родной пейзаж — эта тема проходит через всю поэзию Марии Петровых. Среди ее ранних произведений (конца двадцатых и самого начала тридцатых годов) выделяются именно пейзажные стихотворения («Лесное дно», «Соловей», «Из ненаписанной поэмы»). Или стихи на иную тему, но возникшие из пейзажа. Вот начало стихотворения 1930 года «Муза»:
Когда я ошибкой перо окуну, Минуя чернильницу, рядом, в луну,— В ползучее озеро черных ночей, В заросший мечтой соловьиный ручей, — Иные созвучья стремятся с пера, На них изумленный налет серебра, Они словно птицы, мне страшно их брать, Но строки, теснясь, заполняют тетрадь…Ранние стихотворения М. Петровых отмечены интенсивностью цвета и образов. Ее поэма о демоне «Карадаг» (1930) написана твердой врубелевской кистью:
Два пламени взметнулись врозь Взамен двух крыльев и впервые Земли коснулись…. Словно лось, Огонь с трудом ворочал выей, Качая красные рога. Они, багровы и ветвисты, Росли, вытягиваясь в свисты, Нерадостные для врага…Так мужественно, так ярко написана вся поэма. Позже, в зрелые годы, Петровых стала более сдержанной, тяготея к поэзии скрытого огня. Не случайно ей так дорог Пушкин:
Петровых писала в традиционном ключе и думала об одном — суметь бы. И чувство ответственности (всегда у нее обостренное) стало для нее чем-то вроде запрета — она больше писала для себя, печаталась крайне редко. То, что М. Петровых долго не печатала своих стихов, конечно, сковывало ее возможности. Но она была мастером, она многое умела и немало успела.
Значительны были успехи Петровых-переводчицы. Переводчик поэзии пишет стихи — пишет либо хорошо, либо плохо. Петровых-переводчица писала прекрасно.