Тольтека пристально смотрел ему вслед. А в его мозгу постепен­но зрела мысль: «Нет, во имя хаоса, не буду!»

11

Ворон просыпался с трудом. Он взглянул на часы. Гром и мол­ния, неужели он проспал одиннадцать часов? Да еще будто после наркотиков. Сон не унес усталость. Возможно, дело в том, что ему снились кошмары; какие именно — он не помнил, но в душе остал­ся горький осадок. Ворон спустил ноги с койки и, сев на ее край, обхватил голову руками и попытался припомнить свой сон. Един­ственное, впрочем, что ему удалось, — это вспомнить отцовский замок, ястребов, гнездящихся на колокольне, себя, сидящим вер­хом на одной из лошадей, которыми лохланцы все еще пользуются; он собирается отправиться в путь, но остановился, чтобы взглянуть вниз на склон горы, болота, леса и жалкие клочки крестьянских полей, а затем все поплыло и растворилось в голубой необъятности. Лишь ветер доносил запах ледников.

Он нажал кнопку вызова вестового. В дверь каюты просунулся безобразный огромный нос Корса. «Чаю!» — приказал Ворон.

Чай обжег рот, но благодаря ему Ворон почувствовал себя менее разбитым и смог заставить себя расслабиться. Мозг со скрипом, но заработал. Все-таки не слишком разумно сидеть сложа руки и ждать, пока звездарцы вернутся домой. С Тольтекой он, пожалуй, перегнул палку, но этот парень его раздражал, а кроме того, только что сделанное открытие просто выбило его из колеи. Сейчас Ворон был уже в состоянии обсудить этот вопрос и все рассказать. Ему, честно говоря, не очень-то этого хочется. Какое право имеют жир­ные нуэвамериканские лавочники услышать такую истину? Но ее наверняка рано или поздно откроет какая-нибудь новая экспеди­ция. Если впервые правду услышат из уст аристократа, возможно, удастся избежать огласки.

«Не такой уж он и плохой, этот Тольтека, — заставил себя при­знать Ворон. — Наши раздоры наполовину из-за того, что он не­много влюблен в Эльфави. Когда он поймет, что к чему, это скорее всего пройдет. Таким образом, он сумеет взглянуть на вещи объек­тивно и, надеюсь, поведет себя достойно».

Эльфави. Ее образ предстал перед мысленным взором сурового лохланца и затмил все остальное. Многое между ними осталось недосказанным. Они так и не решились дать волю своим чувствам. Оба слишком опасались последствий. Но теперь... «Не знаю. Просто не знаю».

Он встал, оделся в простой повседневный костюм и вышел из каюты; Зио увязался следом. Каюта Тольтеки находилась в конце небольшого коридора. Ворон позвонил в дверь, никто не ответил. Ладно, посмотрим в кают-компании... В кают-компании сидел ка­питан Утиэль; он курил сигару, углубившись в какое-то старое письмо, и до него не сразу дошло, что от него хочет Ворон.

— Нет, военачальник, — ответил он на его вопрос, — я не видел господина инженера Тольтеку... э-э... уже добрых два, а то и три часа. Он сказал, что хочет посмотреть на прилив с дамбы и вернется не скоро. Он вам нужен по срочному делу?

Это известие оглушило Ворона, как удар молотом. Усилием воли он скрыл охватившее его волнение и ответил:

— Возможно, да. Он взял кого-нибудь с собой? Вы не заметили при нем каких-нибудь приборов?

— Нет. Только сухой паек и личное оружие.

В душе Ворона вскипала злость.

— И вы всерьез верите, что он отправился на техническую инс­пекцию?

— Ну... знаете, я об этом как-то и не подумал... да он мог просто пойти полюбоваться видом. Вы же знаете, прилив здесь — впечат­ляющее зрелище.

Ворон взглянул на часы:

— Прилив начнется не раньше чем через несколько часов.

Утиэль выпрямился.

— В чем дело?

У Ворона созрело решение.

— Слушайте внимательно, — сказал он. — Я тоже ухожу. Будьте готовы ко взлету. Посадите кого-нибудь на рацию. Если я не вер­нусь или не пришлю вам других инструкций, то через... ну, скажем, тридцать часов выходите на орбиту. В этом случае, и только в этом, один из моих людей передаст вам оставленную ему на хранение пленку с пояснениями. Вам все понятно?

Утиэль поднялся.

— Я не позволю, чтобы со мной обращались подобным обра­зом! — возмутился он.

— Я говорю не об этом, капитан, — ответил Ворон. — Я спра­шиваю, поняли ли вы мой приказ?

Утиэль вытянулся в струнку.

— Есть, военачальник, — выдавил он из себя.

Ворон быстрым шагом вышел из кают-компании. Очутившись в коридоре, он побежал к себе. Коре, стоявший на часах у двери его каюты, вытаращил глаза.

— Позови Вильденвея, — велел ему Ворон, проскользнул в каюту и закрыл дверь.

Он поставил на свой личный диктофон пленку, продиктовал все, что хотел сказать, снял пленку и, положив в коробку, запечатал сургучом с оттиском фамильного герба. Лишь после этого он позво­лил себе подойти к бару, где хранились концентраты, и перекусить.

Когда Ворон клал в карман миниатюрную рацию, вошел Виль- денвей. Ворон вручил ему пленку, сделал необходимые распоряже­ния, а под конец добавил:

— Попробуй поискать на корабле и вокруг него Мигеля Тольте- ку. Подними по тревоге всю роту, пусть ищут. Если найдете, свя­жись со мной по рации, и я поверну назад.