Стемнело поздно — был канун дня Ивана Купалы. В эту пору солнце в Дании ненадолго уходит за горизонт. В серовато-лиловом небе таинственно мерцали редкие крохотные звезды. Вода тускло блестела, как расплавленное серебро, прохладный ветер приносил с берега тонкое благоухание свежей зелени. Ночь была такой ясной, что можно было пересчитать деревья на берегу или разглядывать линии на ладони любимой. На холмах загорелись красные огоньки костров — парни и девушки праздновали Иванов день.

Где-то вдали перекликались птицы. Чуть слышен был плеск волн и тихий говор прибоя. На косе прошуршал сухой травой какой-то зверек, и вновь все стихло.

Но вот кто-то вынырнул из моря неподалеку от яхты. Послышался негромкий оклик, не на датском, а каком-то другом языке. Стоявший на палубе Тоно ответил на этом же наречии и, перегнувшись через борт, помог женщине подняться на яхту. Блестящие капли воды сбегали по ее коже.

Ингеборг заметно пополнела и окрепла по сравнению с прошлым, ее тело приобрело кошачью гибкость. От солнца ее кожа стала золотисто-смуглой, каштановые волосы и черные брови выгорели и были теперь темно-янтарного цвета. Но внешне изменения были незначительными, в Ингеборг произошла поразительная внутренняя перемена: теперь от нее исходили таинственные неведомые токи, и лицо у нее стало как бы другим, в его чертах были робость и дерзость, мудрость и настороженность. Выражение ее лица непрестанно менялось. Она смотрела на мир уверенно, словно львица, но в то же время в лице ее появилось нечто напоминавшее мордочку нутрии или нерпы, а взгляд стал зорким, как взгляд чайки.

Она бросилась Тоно на шею. После долгого поцелуя он спросил:

— Как ты провела эти дни?

— Прекрасно! — засмеялась Ингеборг. — Я ныряла, как ты меня научил перед отъездом из Хорнбека, и сама кое-что придумала. Но я очень скучала по тебе. Надеюсь, койка в каюте прикреплена прочно?

— Неужели ты не соблазнила ни одного стоящего парня? — в шутку усомнился Тоно.

На лицо Ингеборг вдруг набежала тень.

— Я никого не хочу, кроме тебя, Тоно, — смущенно, словно невинная девушка, призналась она.

Этот разговор, который шел на датском языке, вызвал раздражение фру Дагмары, так же как и поведение Ингеборг и Тоно. Она подошла и объявила:

— Я приготовила для тебя платье, Ингеборг. Пойдем, покажу, где оно лежит.

Брови высоко взлетели над блестящими глазами Ингеборг.

— Зачем? На что мне платья? Они же станут грязными за какие-то несколько часов.

Радость исчезла так же внезапно, как прилетела минуту назад Ингеборг подошла и обняла Дагмару.

— О, сестра моего возлюбленного, как я рада тебя видеть. А ведь ты скоро станешь матерью! — воскликнула она, чуть отстранившись и окинув Дагмару взглядом. — И ты знаешь? От этого ты вся так и светишься каким-то тайным внутренним светом.

— Ах, если бы и я могла порадоваться такому же событию в твоей жизни.

Но мне остается лишь молить о тебе Господа, — печально ответила Дагмара.

Тоно взял Нильса за плечо и тихо сказал:

— Твоей супруге лучше было бы остаться дома. Для подобных переживаний она слишком благочестива.

— Она такая же смелая, как и раньше, — возразил муж Дагмары. — Она тешит себя надеждой, что мы все же уговорим вас остаться. А если вы останетесь, то со временем, может быть, образумитесь и примете Христову веру, обретя бессмертие души. Я тоже хотел бы, чтобы вы остались. — Нильс грустно усмехнулся. — Не только из-за надежд на ваше обращение в христианство. Просто мне не хочется терять вас, мои дорогие моряки.

Нильс с тоской поглядел на счастливое лицо возлюбленной своего друга и поспешно отвел взгляд, обернувшись к жене.

Тоно вздохнул.

— И для вас и для нас лучше расстаться, — упрямо сказал он. — Мы тоже будем скучать по вам. Но мы не можем остаться. И мне кажется, вряд ли мы когда-нибудь еще увидимся.

Ингеборг и Дагмара услышали эти слова.

— Да, пора. Долгие проводы — лишние слезы, — сказала та, что поднялась на яхту из волн морских. — Плывите домой и будьте счастливы в вашей жизни.

— Вы уже решили, куда отправитесь? — спросил Нильс.

— Нет. Как мы можем решать? Ведь мы плывем в неведомое. Поплывем пока что на запад. Может быть, в Винландию или дальше на запад. Там ждет нас нетронутая природа, заповедные края, Волшебный мир. Наверное, туда еще не добрались священники и там живут люди, которых не коснулось христианство, способные понять нашу страсть к приключениям. — Тоно усмехнулся. — А что, мы там, пожалуй, еще и божествами станем.

Увидев, что Дагмара нахмурилась, он поспешил ее успокоить:

— Мы вовсе к этому не стремимся. Но бывают ведь всякие неожиданности.

Именно ради них мы и плывем в дальние края.

— Чтобы узнать все чудеса, какие только встретим за время, которое нам отпущено, — взволнованно сказала возлюбленная Тоно.

— Чудесам скоро настанет конец! — воскликнула Дагмара.

Тоно кивнул:

— О да. И гибель Волшебного мира приближают дела таких, как вы с Нильсом.

Он потрепал Нильса по плечу, поцеловал Дагмару в щеку.

— Это неважно, мы все равно вас любим.