Миры Пола Андерсона. Том 20. Аватара

Это одно из немногих произведений, стоящих особняком в его творчестве, не принадлежа ни к одному из многочисленных сериалов. Однако «Аватара» разделяет с другими книгами Пола Андерсона свойственный писателю взгляд на мир и общество. Как и во многих других произведениях, основной конфликт в романе — это столкновение свободы воли, поиска, мысли (и предпринимательства — для либертарианца Андерсона эти понятия связаны неразрывно) и жесткой системы, пытающейся «ради всеобщего блага» контролировать каждый человеческий шаг, направить развитие человечества в тупик вечного застоя.

Т-машина не является полностью произведением моего воображения. Основные принципы ее действия были описаны С. Дж. Типлером в журнале «Физикл ревью», т. 99, № 8 (15 апреля 1974 г.), стр. 2203-1, и «Физикл ревью рекорде», т. 37, № 14 (4 октября 1976 г.), стр. 879–882, и в диссертации, озаглавленной «Нарушение принципов причинности, точная теория относительности», Университет Мериленда, 1976 г., однако ученый ни в коей мере не отвечает за использование мною его идей, поскольку я значительно отклонился от предложенной им математической модели.

Аналогичным образом концепция жизни на пульсаре заимствована мною из интервью с Фрэнком Дрейком, опубликованным в журнале «Астрономия», декабрь 1973 г., стр. 5–8, и лекции, прочитанной им в 1974 г. на собрании Американской ассоциации научного прогресса. Как ученый он обладает безупречной репутацией и эту идею предлагал в лучшем случае как спекулятивную; более того, в своем изложении я мог совершить досадные технические ошибки, за которые ученый ни в коей мере не отвечает. Благодарю обоих джентльменов за предоставленное мне разрешение воспользоваться их гипотезами и надеюсь вернуть хозяевам интеллектуальную собственность в не слишком потрепанном состоянии.

Части глав II и XXIII появились в осеннем выпуске 1977 г. журнала Научной фантастики Айзека Азимова в виде рассказа, озаглавленного «Джоэль», право на его публикацию принадлежит «Дэвидс пабликейшн ИМК».

Цитата из стихотворения «Сассекс» в четвертой главе приведена по «Определяющему изданию» поэзии Редьярда Киплинга, опубликованному компанией «Даблдей», и использована с ее согласия.

Приношу благодарность за предложения, полезную информацию и помощь Карен Андерсон, Милдред Дауни Броксон, Виктору Фернандесу-Давила, Роберту Л. Форварду, Ларри Дж. Фризену и Дэвиду Дж. Хартвеллу. Они внесли в книгу несколько удачных эпизодов. Все неудачные изобретены мною самим.

Березой белой и стройной я росла посреди луга, но не могла назвать себя этим именем. Листья мои впивали солнечный свет, струившийся с неба, заставляя зелень сверкать; они плясали, когда ветер легкими прикосновениями перебирал арфу моих ветвей, но я не видела этого и не слышала. Когда дни шли на убыль, я делалась золотой, а потом холод срывал с меня листья и снег укрывал корни во время долгой дремоты… Тем временем Орион преследовал свою добычу за пределами этих небес, и солнце продвигалось на север, чтобы в свою очередь пробудить меня, но ничего этого я не ощущала.

И все же я воспринимала все, потому что — жила. Каждая клетка внутри меня тайным образом узнавала, когда загоралось небо рассветом и когда опускалась ночь; ощущала, воет или рвется вдаль или дремлет рядом ветер; слышала, как смеется дождь, обрызгивая каплями мои листья; чувствовала, как трудятся у широко расползшихся корней вода и черви. Слышала, как пищат птенцы, которых я укрывала; видела зеленый ковер, расшитый золотыми одуванчиками, посреди которого я стояла; чувствовала шевеление Земли, кружащей среди звезд. Каждый год дарил мне кольцо на память. Не осознавая этого, я была погружена в Творение; я не понимала — но знала… Я была Деревом.

Когда «Эмиссар» миновал Ворота и Феб вновь осветил корабль, примерно полдюжины оставшихся в живых членов экипажа собрались в кают-компании вместе с пассажиром-бетанином. Давно оставив родной дом, они хотели видеть свое возвращение на самых больших экранах и отметить радость, подняв бокалы с последним вином на корабле, предвкушая еще более счастливую встречу. Вахтенные присоединялись голосами по интеркому. «Салуд. Пруст. Скол. Банзай. Сауде. Ваше здоровье. Прозит. Мазвлтов. Санте. Вива. Алока». — Звучала речь дальних краев.

Оставаясь на своем посту возле компьютера, Джоэль Кай шептала за тех, кто навсегда остался позади. «Живио» за Александра Влантеса, «Канбей» за Юань Си Сяо, «Приветствую» — за Кристину Берн. Ничего не добавляя, она мысленно называла себя сентиментальной старой дурой и надеялась, что никто ее не слышит. Взгляд Джоэль обратился к небольшому экрану, который при необходимости обеспечивал ее визуальной информацией. Среди датчиков, приборов, приемного и передающего оборудования, загромождавшего кабину, экран казался окном в мир.

Слово «мир» здесь обозначало Вселенную. Увеличение было отключено, и взгляду было доступно лишь то, что мог увидеть невооруженный глаз… но и ему открывались несчетные мириады немигающих алмазов, сапфиров, топазов, рубинов, и окружавшая это великолепие тьма служила для него лишь фоном. В Солнечной системе не видно стольких звезд и созвездий; впрочем, очертания Млечного Пути лишь немного переменились, если сравнивать с памятными ей ясными ночами над Северной Америкой. Ориентируясь по его холодному свету, она отыскала призрачный уголек, обозначаемый М-31. Очертания туманности Андромеды, сестры нашей Галактики, оставались привычными и знакомыми. Тем не менее Джоэль захотелось увидеть что-нибудь более близкое. Стремление к столь примитивному утешению удивило ее, голотевта, для которого все вокруг было простой вуалью, наброшенной на реальность. Должно быть, миновавшие восемь земных лет выпили из нее больше, чем она подозревала. Не желая ждать, пока минуют несколько часов, или, быть может, дней пути, и она снова сможет увидеть Солнце, Джоэль, пробежав пальцами по клавиатуре, направила сканер на Феб. Что ж, по дороге сюда она все время смотрела на светило, запечатлевшееся в ее памяти на всю жизнь.