– Нет, я сказал, что должен был разъяснить, что он потребует. Вот и разъясняю: ничего, – на губах Ресда не проскальзывало и тени улыбки – а жаль. Такой повод был бы… – Вернёмся немного назад, я говорил, что ищу друзей. Друзья – это когда тебе не бьют в спину. Когда не пытаются обобрать тебя до нитки. Когда приходишь к человеку поговорить, а он не спрашивает, кто ты такой и что здесь забыл. Понимаешь?

– Допустим.

– Вот. Признаю, пару недель назад обстановка была куда более накалённой, и, если бы мы установили контакт ещё тогда, я мог попросить тебя выделить часть войск. Но сейчас мы со всем справляемся, и я хочу просто удостовериться, что мы понимаем друг друга и не станем вредить в самый неподходящий момент.

– А если что-то пойдёт не так, ты опять захочешь просить войска. Да?

Повелитель драконов пожал плечами:

– Всё зависит от конкретной ситуации. Если подумать отвлечённо, такое может случиться. Но, пожалуй, только если нас понесут. То есть прямо до старой имперской границы. И… предположу, что в этом случае ты сама будешь рада объединить с нами армии: всё-таки это не какая-то междоусобица, а очередная священная война против инферналов. Которая не пройдёт мимо тебя.

– Я подумаю, – холодно оборвала его правительница.

– Буду благодарен, – Ресд кивнул. – Приятно общаться с людьми, умеющими думать.

Развернувшись, он направился к городским воротам. Неторопливо, прогулочным шагом. И – не обманулся в ожиданиях, сволочь такая.

– Во-первых, все контакты – через тебя.

Голос Ора сознательно не стала повышать, устанавливая свои рамки. Повелитель драконов их принял: молча развернулся и подошёл обратно, хотя и встал на другое место.

– Через тебя, и больше никак, – продолжила девушка, – у вас там, похоже, здоровые люди наперечёт. Во-вторых, вопрос о передаче войск не поднимается, пока я сама не скажу, что могу их отправить. И в-третьих, если от кого-то из твоих будет агрессия, я имею право ударить в ответ.

Ресд довольно улыбнулся:

– Идеально. Единственный момент: Тавис в силу объективных причин находится на восточной границе, то есть ближе всех к тебе. Честно сказать, мы тоже стараемся держать его как можно дальше. Но, надеюсь, он не настолько идиот, чтобы устраивать провокации. Если вдруг возникнут какие проблемы – сообщай мне, хорошо?

Ора кивнула.

Работа с огнём напоминала мне управление ещё одним, ранее неизвестным потенциалом. Весьма специфичным, надо сказать, в чём-то вызывающим ассоциации с индийской йогой. Например, перед каждым практическим занятием мы, что называется, разогревались: приводили в порядок дыхание, крутили специальные ката. Учились направлять энергию духовного огня в разные части тела, в первую очередь руки.

Для меня это оказалась самая лёгкая часть тренировки. «Почувствуйте энергию в себе!» – «Да, мастер» – «Теперь перегоните её всю в правую руку!» – «Эээ… Да, мастер» – «А теперь в левую!» – «Эээ…» – примерно так выглядел каждый «разогрев» у остальной группы. Мне базовые упражнения давались если не с первого, то со второго-третьего раза стабильно, то ли благодаря специфическому опыту, то ли ещё почему. И пусть дальше возникали затруднения, но и такая мелочь радовала: я быстрее всех остальных переходил к самому интересному, задаче вызова и контроля живого огня.

Вообще, слово «огонь» приходило в голову первым при размышлении о привычном для Общины течении жизни. Каждый формировал свой день самостоятельно, от времени просыпания включительно; единственное, чем местные «жаворонки» отличались от местных «сов», – они успевали на завтрак. Вернее, на тёплый завтрак: так он был растянут на несколько часов.

За время бодрствования требовалось успеть сделать три полезных для Общины дела. Не важно, что: помыть посуду, сходить с группой нарубить дров или принести торф, помочь какому-то мастеру. Особо ушлые разыгрывали между собой задачу следить за главным костром: вроде, работаешь, а вроде, и нет. В конце дня, незадолго до заката, всех учеников от мала до велика собирали и спрашивали результаты. Подтверждать слова мог только мастер.

Система представлялась достаточно действенной. Чем меньше ты приносил пользу Общине, тем меньше она была в тебе заинтересована. Это могло проявляться в чём угодно, от лишения обеда до запрета появляться на занятиях. Тех, на кого ничего не действовало, без лишних угрызений совести выгоняли за территорию Общины – без малого пяток километров в радиусе. Но такое, насколько я смог узнать, происходило крайне редко, последний случай – несколько лет назад.

Этот режим относился к условным выходным. Попеременно одна из групп учеников снималась и уходила в лес, подальше от основного лагеря. Учёба занимала один полный день, практические занятия чередовались с подачей теоретического материала, по несколько часов того и другого. Следующие три дня – снова принесение непосредственной пользы, а заодно самообучение: осмысление теории либо налаживание контакта с огнём. Те, в чьих силах было усваивать знания быстрее основной массы, мог – при желании, разумеется – просить дополнительных курсов у кого-то из мастеров. Впрочем, объёмы «группового» материала позволяли количеству мастеров несмотря ни на что превышать количество жаждущих обогнать сверстников учеников.

Я шёл медленно и осторожно, стараясь поменьше хрустеть веточками и щепками, покрывавшими тропинку. Тщательно за дорогами следили только в радиусе километров двух от лагеря, всё, что находилось дальше, обычно дожидалось своих героев раз в несколько недель. Задачу мне усложняло то, что луна, и так не слишком яркая, почти не пробивалась сквозь кроны деревьев: тропинка постоянно норовила выскользнуть из-под ног и завести вглубь леса, где естественный покров отдавался воистину пушечным грохотом.