– Обязательно. Я люблю тебя.

– Я тебя тоже, - прошептала я в ответ.

Он приехал. Вместе с ним были измученный вид, сгорбленная осанка, спутанные бронзовые локоны и усталый взгляд, в котором теплилась любовь.

– Белла, - прошептал он в мои волосы, когда заключил в объятия, - малышка.

Эдвард был рядом, но мыслями находился где-то далеко - что-то его беспокоило. Было так тепло в его объятиях, спокойно, но глубоко в душе уже зарождалась тревога о том, что эти мгновения рядом с ним будут последними. И что-то мне подсказывало, что нам обоим предстоит сделать нелегкий выбор...

В голове вновь всплыл телефонный разговор, предложение об аборте и фраза «нужно было проверить все варианты». Конечно, я не хотела жертвовать кем-то, но и от своих слов я отказываться не буду - я готова отпустить Эдварда, какой бы болезненной не была эта разлука для меня. Только бы сохранить плод нашей любви. Правая ладонь покоилась на животе, где теперь ее законное место. Левой я вытирала вновь выступившие предательские слезы - я одна, потому что Эдварду пришлось уехать. Пора бы привыкать к одиночеству.

Я старалась быть в одиночестве, без Эдварда. Не звонила ему, не писала - это было легко, пока я находилась на работе, но вечерами становилось мучительно больно. Сама от себя прятала телефон, чтобы не сорваться и не набрать заветный номер. Но и Эдвард не звонил: он пропал без объяснений.

Мысли прыгали с одной темы на другую - наверное, это особенность беременных. Моя решимость сменялась страхом и тревогой о том, как я буду одна с ребенком. Если бы была жива мама, она бы подсказала, как обращаться с младенцем, помогала бы, благодаря чему я смогла раньше выйти на работу. А так? Нанимать няню? Где брать деньги? Как я буду совмещать учебу, работу и материнство? Чарли был готов помочь материально, но его, конечно, огорчило, что рожать и воспитывать ребенка я буду одна. Как сейчас помню его нахмуренные брови и ладонь, приглаживающую усы. Но он был рад тому, что станет дедом, потому уже принялся мечтать, как они с внуком будут ездить на рыбалку. После такого воспоминания мысли утекли в другое русло: я качаю малыша на руках, он делает свои первые шаги, улыбается своей беззубой улыбкой, говорит первое «мама». Сердце тут же сжималось болью - у ребенка не будет отца. Конечно, я надеялась на лучший исход, но надежда таяла с каждым днем все больше.

В один из одиноких вечеров в мою дверь постучались. На пороге стоял изрядно подвыпивший Эдвард в компании незнакомого мне парня.

– Мейсон, у тебя двадцать минут, - с этими словами он толкнул Эдварда в комнату и закрыл дверь.

Между нами воцарилась тишина. Я никогда не видела Эдварда пьяным, потому, сраженная увиденным, я присела на диван.

– Белла, девочка моя, прости меня, я пытался… - Эдвард буквально рухнул передо мной на колени, обхватив руками мою талию и прижимая голову к моему животу, - я пытался найти выход, но не смог. Они так просто не отпустят, я слишком ценен для них имею много связей и выходов. Я повязан с ними, и никакие деньги не помогут откупиться, - махнув головой в сторону двери, парень продолжил свою исповедь: - Я так боялся, что ты согласишься на аборт, когда тебе предлагал. Боже мой, девочка моя, я так хочу остаться с тобой и малышом, но тем самым подвергну вас опасности. Маленькая моя, живи дальше… расти, воспитывай нашего малыша. Позвони мне, если тебе будет что-то нужно - я помогу, чем смогу, но у меня не выйдет быть рядом с тобой.

Слезы текли горячим потоком, затмевая образ любимого, чьи длинные пальцы аккуратно вытирали влагу с лица. Сквозь пелену слез я пыталась запомнить любимые черты: оттенок волос, линию скул, высокий лоб, прямой нос, чувственные губы и зелень дорогих сердцу глаз, в которых сейчас стояли слезы. Говорят, мужчины не плачут, он и не проронил не одной слезинки, рыдало его сердце, отражаясь в изумруде его глаз, он страдал так же, как и я. Поцелуй… последний… горячий, наполненный отчаяньем, болью, неизбежностью, тоской и любовью. Последнее «я люблю тебя» и рыдания, разрывающие грудь, раздавшиеся вслед закрывающейся двери. Мне казалось, что это конец… конец всему.

Моя любовь к Эдварду была подобна наваждению. Я любила его просто потому, что он есть. Я не особо интересовалась его жизнью, его увлечениями. Возможно, зря, ведь тогда о бандитах, разборках и наркотиках, с которыми он был связан, я узнала бы раньше, но всегда главным для меня было то, что он рядом. А теперь я ношу его ребенка под сердцем.

Сейчас же мне не хотелось жить. Свернувшись калачиком возле двери, за которой скрылся любимый, я мечтала умереть на пороге собственного дома. «Расти, воспитывай нашего малыша», - пронеслись его слова в голове, притупляя рыдания.

– Малыш… Я не одна, мне нужно беречь себя, ведь, если что-то случиться с ребенком, я не переживу. Я не могу потерять обоих.

***

Восемнадцатая-девятнадцатая неделя беременности

Маленькие, едва заметные снежинки кружились в воздухе. Поправив шапку и подняв воротник повыше, я выпустила струйку теплого воздуха в морозный день. Уступив место входившему в здание больницы, я двинулась на ватных ногах в сторону дома. Страшно. Не за себя - за ребенка. Идя по больничному двору, я едва сдерживала слезы, которые меня душили. С ребенком все будет хорошо! Должно быть.

«Повышенное артериальное давление при беременности провоцирует изменения в сосудах плаценты и плода: снижению кровообращения между матерью и ребенком. Если малышу не хватает кислорода и питательных веществ, может начаться задержка его внутриутробного развития, а это уже очень серьезно, Белла», - слова доктора для меня словно приговор звучали в голове. Лишь бы не заплакать сейчас на улице. Там, дома… потом, но не сейчас, не здесь, где вокруг так много людей. Несправедливо! Я так ждала этого малыша, так ждала, желала!