— Я не чудовище, Белла, я лишь защищаю свой дом и своих близких, — не размыкая опьяняющих объятий, заверил юноша. — Пираты дают целое состояние за живых русалок, потому что их слезы способны указать путь к источнику молодости. Они уничтожают нас сотнями, пытают и калечат, и только поэтому мы создали неприступную крепость из мертвых кораблей. Нас должны бояться, синьорина, чтобы убавилось количество желающих испить из источника.

— Но зачем вы здесь? — Выкрутившись из кольца его рук, Изабель почувствовала себя еще более несчастной, чем ранее. И даже шум поднимающихся волн не давал ей успокоения.

— Потому что ты страдаешь. — Он отступил, увеличивая расстояние между ними и заставляя Беллу прижимать руки к груди, чтобы закрыть зияющую дыру, которая открылась после их короткого расставания. — Я каждый день слышу, как ты говоришь с морем. Как жаждешь его, как спешишь к нему, спускаясь по опасному склону и поднимая подолы юбок. Я чувствую, как с каждым новым рассветом твоя душа изнывает по неведомым тебе причинам, и я могу дать ответ на волнующий тебя вопрос.

Юная девушка лишь молчала, широко открыв свои бархатные как у испуганной газели глаза. Она так ждала ответ и так боялась его услышать, что сердце едва не выпрыгивало из груди.

— Ты должна быть со мной, Белла, — прошептал он так грустно и тоскливо, что глаза синьорины тут же наполнились жгучими слезами. — Что-то произошло не так, и ты потерялась среди людей, совсем забыв о своем предназначении. И я могу вернуть тебе это и подарить свое сердце, созданное из морской глади, если ты захочешь.

— Я хочу! — пылко ответила она, делая шаг вперед и вытягивая руки. Казалось, это то, что она потеряла давным-давно. Это был шанс, о котором ее душа страдала и ради которого тянула ее к морю каждый день.

— Но за все нужно платить, Изабель. И цена этого решения непомерно высока. — Тонкими пальцами он взял ее за подбородок и легко поднял лицо, подставляя лунному свету. — Ты должна хорошо подумать, прежде чем согласиться на мое предложение.

— Какова цена, мой спаситель?

— У нас нет души, Белла. — Он указал взглядом в район ее сердца. — Твоя кристальная душа растворится в холодной пучине моря и будет принадлежать только ему. Ты больше никогда не станешь человеком и не увидишь родных. Ты станешь бессмертной частью морской стихии и моей навеки. — Белла разомкнула пересохшие от волнения губы и хотела немедля дать ответ, но русал пресек попытку, продолжив свою речь:

— Я даю тебе время подумать до завтрашнего вечера. Завтра в это же время, здесь, ты дашь мне свой ответ и раз и навсегда покончишь со своими тяготами.

— Мне не нужно время, уверяю! — воскликнула Изабель.

— Каждому нужно время для принятия решения, я не хочу, чтобы ты жалела о содеянном поступке.

И он отступил, пытаясь скрыться с глаз своей нареченной в черной воде, отражавшей небосвод.

— Как тебя зовут? — в последний момент прошептала она.

— Эдвард.

И все вмиг потухло с его уходом: звезды потускнели, море потеряло свой блеск, а прохладный ветер стал леденящим и сильным.

Подхватывая юбки, Изабель устремилась наверх, к дому, ведь она совсем не заметила, как наступил поздний вечер. В глубине души она уже знала ответ на поставленный Эдвардом вопрос, ведь всю свою жизнь, которую она провела на суше, ее безудержно тянуло туда, откуда пришел ее спаситель. Она не могла найти себе места ни в одном уголке земли, ни в каком деле и увлечении. Любая попытка остаться на земле оставляла в ее душе пустоту, окутывающую тело и заставлявшую сердце нестерпимо ныть от тоски.

Ей не нужен был этот день на размышления, чтобы понять, что она совсем не та, кем являлась все это время, что в ее жилах течет не кровь Марино, а соль и стихия, пробуждающая непокорный характер.

Ей не нужны были эти двадцать четыре часа, что бы почувствовать, как она задохнется от попыток сломить ее дух, который так стремился раствориться в океане.

Белла ворвалась в дом, словно ураган, с шумом распахивая двери и перепрыгивая через ступеньки. Наткнувшись на пять пар изумленных глаз, девушка застыла, напоминая элегантную, искусно выполненную статую Микеланджело.

— Изабель, дорогая, где ты была?! — с нотками паники в голосе прошептала мать. Она взглянула на пыльные юбки, босые ноги и растрепанные черные локоны дочери, стараясь не выдавать своего негодования.

— Я задержалась на пирсе, мама, — пытаясь не смотреть на маркиза с сыном, отчеканила Белла.

— На пирсе?! — прогрохотал суровый голос отца. — Изабель, я запретил тебе посещать это место неделю назад! У нас к тому же гости!

— Я спущусь к ужину, когда буду готова.