Вот что писал г. В. Бурцев в статье «Протоколы Сиона» в N° 273 «Общего дела» от 14 апреля 1921 г.: «Время от времени в прессе муссируется вопрос о “Протоколах сионских мудрецов”. Его издатели никогда не считали нужным сказать, когда, где и кем эти “Протоколы” были составлены.

Некие X.X. говорят о других X.X. ...

Нет никаких сомнений в том, что “Протоколы” – фальшивка. Их цель ясна: повесить на евреев как можно больше преступлений и оправдать таким образом еврейские погромы... Не так давно мы прочитали в “Еврейской трибуне” статью под названием “Правда о Протоколах Сиона”. В ней было два чрезвычайно путаных интервью с г-жой Радзивилл и г-жой Херблат. Обе в качестве авторов “Протоколов Сиона”, помимо некоего мифического персонажа – председателя московского суда по имени Нилус, называют бывшего главу жандармов Оржевского, Рачковского, Головинского и Мануйлова.

Если верить г-жам Радзивилл и Херблат, в 19041905 гг. обе встречались с Рачковским и Головинским в Париже и видели у них рукопись “Протоколов Сиона”, которые они в то время писали... Здесь полная путаница... Рачковский в 1904-1905 гг. не был в Париже, так как незадолго до Русско-японской войны был уволен со службы и отозван из Парижа. Эти годы он находился под наблюдением полиции в России и, таким образом, не мог встречаться в Париже ни с Головинским, ни с Мануйловым. Трудно сказать, что в рассказах г-жи Радзивилл и г-жи Херблат выдумка, а что правда...

Конечно, сами по себе “Протоколы Сиона” не представляют интереса, но ввиду того, что они продолжают привлекать легковерных как среди русских, так и во всей остальной Европе и Америке, желательно прояснить этот вопрос для всех еще раз.

С давних пор высказывается предположение, что эти “Протоколы” созданы русскими реакционерами, связанными с департаментом полиции.

Трудно сказать, справедливы ли такие предположения, но, во всяком случае, трудно сомневаться в том, что департамент полиции со своим особым отделом по делам евреев не интересовался “Протоколами”, их авторами и не имел сведений о них. Поэтому весьма много интересных вещей по этому поводу могли бы нам рассказать архивы департамента полиции и его представителей.

С весны 1917 г. архивы департамента полиции находятся в распоряжении исследователей, у которых не мог не возникнуть интерес к изучению этой фальсификации. У лиц, заинтересованных в изучении таких архивов, была возможность еще до прихода большевиков изучить материалы, относящиеся к “Протоколам Сиона”. Насколько нам известно, некоторые из них специально изучали этот вопрос. Мы вправе ожидать от них точных сведений об обстоятельствах, которые привели к созданию этих знаменитых “Протоколов Сиона”».

Так «самостоятельно» писал 14 апреля 1921 г. г. В. Бурцев.

Его статья сама содержит большие неточности и недомолвки.

Действительно, Рачковский не был в Париже в 1904-1905 гг. ввиду того, что покинул Францию незадолго до Русско-японской войны, а не потому, что был уволен со службы, и г. Бурцеву должно быть известно, что во время революции 1905 г. г. Рачковский служил в министерстве внутренних дел, что подтверждает и статья «Дело Гапона», написанная товарищем г. В. Бурцева по партии эсеров – евреем Пинхасом Рутенбергом, убийцей священника Гапона, и опубликованная в журнале «Былое» за 1917 г., издаваемом тем же г. Бурцевым [237] .

Затем г. Бурцев не уточняет, кто были эти «исследователи», которые изучали все архивы департамента полиции с весны 1917 г. и «у которых не мог не возникнуть интерес к изучению этой фальсификации». Очевидно, что теми, у кого не мог не возникнуть интерес к этому, могли быть только евреи, ставшие полными хозяевами в России сразу после февральской революции 1917 года.

Говоря, «насколько нам известно, некоторые из них специально изучали этот вопрос», г. Бурцев не уточняет, что во главе указанных лиц стоял его товарищ по партии эсеров Керенский, который, будучи назначен министром юстиции, рьяно взялся за уничтожение книги Нилуса с «Протоколами».

Наконец, г. Бурцев обходит молчанием тот факт, что после февральской революции он сам изучал архивы департамента полиции, но, очевидно, не нашел ничего по данному вопросу, иначе не упустил бы случая объявить об этом в своем журнале «Былое», как он сделал с отчетом советника Алексеева о масонах, о котором мы говорили в начале этой книги.

Угрожающий окрик, прогремевший в адрес г. Бурцева с высоты «Еврейской трибуны», был немедленно повторен в «Последних известиях» – русском отголоске «Еврейской трибуны», руководимых все тем же «управляющим Гамбургом», общим для обеих газет, но с русским именем редактора Милюкова на первой странице «Последних известий».

Вскоре г. Бурцев поспешил оправдаться и повторил в своей газете «Общее дело», что, «без сомнения, “Протоколы” являются фальшивкой», но добавил, что «интервью княгини Радзивилл содержит противоречия».

В следующем номере «Еврейской трибуны» (1921. – № 71. – 6 мая) появилось второе угрожающее предупреждение в адрес г. Бурцева в статье под названием «Фальшивые Протоколы Сиона».

Среди прочего в ней говорится: «... Некоторые противоречия (видит Бурцев в показаниях княгини Радзивилл?). В своей первой статье газета Бурцева указывает на неточности в рассказе княгини Радзивилл только в отношении последующей судьбы Рачковского и Манасиевича-Мануйлова. Таким образом, речь не идет о противоречиях. Их нет в интервью. Зачем теперь нужно снова чернить этот рассказ? Неточности в биографиях преступников не отменяют показаний о самом преступлении. Но противоречия в самих свидетельствах, безусловно, лишают их смысла.