— Брат! — прохрипел бородач сдавленно-восторженным голосом, — братец, братушка!

— Казимир, — похожим тоном сипел Теодор, — не думал, будто ещё свидимся! Прости, что оставил тебя! Поверь, не было и дня, когда я не винил себя за это. Казимир, как я рад!

Ну вот, теперь хоть стало понятно, кто нам встретился. Неясным оставалось только, откуда у нашего предводителя объявился родственник, в таком сумасшедшем месте. А братья продолжали хлопать друг друга по спинам, время от времени прерывая это занятие, чтобы выдать очередную порцию фраз из индийского фильма. Наконец Теодор вытер рукавом бушлата мокрое, от слёз, лицо и вынул из кармана бушлата плоскую флягу, похожую на ту, из которой я угощался вместе с Круглым. Предводитель, не говоря ни слова, протянул флягу своему брату, но тот так же молча, отстранил её.

— Не стоит, — сказал он рокочущим голосом и погладил крест, висящий на груди, — ты не поверишь, Теодор, но пребывание в этом проклятом месте очистило меня, как ничто не смогло бы.

Теодор изумлённо покачал головой.

— Откровенно говоря, — сказал он и с сомнением взглянув на флягу, спрятал её, — я не думал, будто кто-то, проведя здесь столько времени, сумеет сохранить здравый рассудок. Когда я обнаружил эти записки, — он указал рукой на пачку чёрных листов, — то несказанно обрадовался, сообразив, что их оставил именно ты. Но их содержание…Признаюсь, хоть я и спорил со своими людьми, однако ожидал встретить тебя с помутившимся разумом.

Казимир коротко хохотнул и сделав два широких шага, присел на своё каменное ложе, небрежно сдвинув записки в сторону. После этого, повинуясь приглашающему жесту Теодор присел рядом с братом. В огромной лапище бородача возник гигантский кубок, размерами больше напоминающий вазу, для цветов и вырубленный из цельного куска блестящего камня. На нас Казимир принципиально не обращал внимание, словно в комнате, кроме него, находился один его брат. Теодор принял кубок и сделал осторожный глоток. На его лице мелькнуло удивление пополам с удовольствием, и он ещё раз приник к каменному сосуду, с трудом оторвавшись от этого, повторного глотка.

— Неужели тот самый источник? — спросил он, неохотно расставаясь с кубком, — он очень долго снился мне. Этот вкус и запах…

— А ты ещё предлагал мне свою мерзопакость, — Казимир приложился к бокалу и отставил его, — странно представить, что в этом Богом забытом месте, можно найти нечто, столь явно принадлежащее деяниям его, но это так. Правда, чтобы проложить путь к источнику мне пришлось пробить гранитную стену. Но, сам понимаешь, время на это у меня было.

— Да уж, — Теодор покрылся багровыми пятнами, — если бы я не был убеждён в твоей гибели — не ушёл бы никогда в жизни. Не понимаю, как тебе вообще удалось уцелеть.

— Господь — всеблаг! — Казимир потёр ладонью широкий лоб, — давно это было, помнится уже с трудом. Стена рухнула аккурат за спиной, а один из камней угодил в затылок. Когда пришёл в себя — начал кричать, но безрезультатно.

— Мы пытались рыть завал, — Теодор приложил ладони к груди, — но он оказался слишком велик, а мы торопились. Ты же должен понять…

— Я не держу обиды, — спокойно ответил Казимир, пряча улыбку в недрах своей необъятной бороды, — когда я сказал, что очистился — то сказал тебе истинную правду. Тело моё освободилось от терзавших его желаний, а разум — от постыдных страстей. Кстати, почему ты скрываешь свой крест? В подобном месте он должен быть на виду!

Теодор печально улыбнулся и провёл ладонью по груди, то ли нащупывая крест, то ли просто машинально.

— Многое изменилось, Казимир, — сказал он, негромко, — прошло столько времени. Возможно тебе это и неведомо, но с момента нашего путешествия прошло более ста лет. Больше ста лет ты провёл в Бездне.

Этот разговор был интересен сам по себе и поначалу я просто не врубился в сказанное. И только когда Зверь изумлённо крякнул до меня, наконец, дошло. Сто лет один из братьев провёл в этих катакомбах, в то время как другой, оставив его здесь, столько же времени прожил на поверхности. Это — шутка? Почему тогда никто не смеётся и даже не улыбается?

Казимир потёр загрубевшей ладонью лоб и покачал головой, словно его поразила сама цифра, но никак не то, что он до сих пор жив и бодр. По самым скромным подсчётам, братьям стукнуло не меньше, чем сто двадцать годков, а выглядели они втрое моложе. Вот хрень какая! В голове носилась всякая ерунда, черпавшая силы в просмотренных фильмах и сериалах. На вампиров эти парни походили весьма мало — отсутствовали необходимые атрибуты. Тогда кто? Русские горцы? И останется только один…Который спрячется глубоко под землёй! Чушь. Озадаченный, до крайней степени я попятился и упёрся задницей в каменную столешницу.

— О чём они говорят? — спросила Вобла, за моей спиной, — какие, нахрен, сто лет?!

— Трындит, наверное, — неуверенно пробормотал Круглый.

Зверь молчал и повернув голову, я увидел, как пристально он смотрит на братьев. На его лице отражалось прояснение, словно до великана, наконец-то дошла вещь, до этого ставившая его в тупик. Значит ему было легче, поскольку я хоть убей, ни фига не мог понять. Оставалось только слушать продолжение разговора и ждать, когда истина выплывет наружу.