Его мне представили как лорда Беллиота, который пожелал лично мне кое-что подарить на прощанье, в память о старом добром Йоркшире.

– Дитя мое, - сказал он дрожащим от старости и волнения голосом.
– Когда наша Прорицательница сказала, что вскоре появится необычный Хранитель, я не поверил. Но теперь я вижу, что она не ошиблась. Моя семья много веков хранила эту книгу. Возьми ее.
– И он передал мне в руки ветхую рукопись, зашитую в кожаный простой переплет, который мне напомнил те, что я видела в горе Чар.

Я сразу решила, что попрошу Стаса потратить деньги на крепкий удобный футляр.

– Здесь то, что возможно, поможет нам вновь обрести мудрость потерянной Библиотеки, - многозначительно сказал старый лорд.

***

На следующий день мы со Стасом отправились обратно в Россию.

К Стасу я решила больше не придираться. Раз уж так распорядилась судьба, то пускай мы теперь будем как любящие друг друга брат и сестра. Ха!

Дорога оказалась мучительней, чем я предполагала. Стас все время прятал от меня глаза. Да и самочувствие его у меня вызывало опасения. Глаза ввалились, выглядел он изможденным. Я раз попыталась спросить его, не нуждается ли он в моей помощи, на что в ответ получила такую горькую усмешку, что больше не заикалась.

В Москве я решила попробовать еще раз. Мы как раз только что приехали к тем самым знакомым, у которых останавливались, когда отправлялись в Европу.

Квартиру нам снова предоставили в полное распоряжение на все время нашего пребывания в Москве.

В первый же день, перед тем, как улечься в постель, я решилась навестить его. Он собирался лечь тоже, когда я вошла к нему. Как раз забирался под одеяло. На нем была моя футболка… На которой я целовала его сердце. Он в ней спал.

– Стас, - сказала я.
– Мне надо с тобой поговорить.

И снова та же горькая мина на лице…

– Я понимаю, что тебе со мной теперь только плохо. Хотя я не понимаю до конца, в чем дело. Но это не так важно… Я не хочу тебя мучить. Да и ты меня тоже не должен… Если сохранил ко мне хоть чуточку той любви, которая была… если была… Давай ты со мной дальше не поедешь. Поезжай домой. Я честное слово управлюсь одна. Вся поездка проходит спокойно, без происшествий. Нами никто не интересуется.

И снова горькая усмешка.

– Что? Что ты хочешь сказать? Что я чего-то не знаю? У нас что, были проблемы, которые тебе приходилось решать?

Еще одна усмешка.

– Почему ты мне не сказал?

– Я не должен был.

Глава 36. Стас.

И ее рука самопроизвольно потянулась к сердцу на моей футболке… В тот же миг мне пришла на ум безумная идея немедленно покончить с этим. Для этого надо было просто протянуть к ней руку. Дальше я уже просто видел картинку.

Мы сливаемся в последнем в нашей жизни экстазе, становясь единым целым… и все…

Как я удержался, не известно. Пришлось чуточку ее отвлечь, чтобы она уплыла в сон, который я каждый раз навевал ей, в то время как ее божественные эмоции заполняли меня до краев. Ничто не могло в мире с этим сравниться. Ничто.

Она пребывала в неведении. И это было моей хорошей работой. Она не должна была знать ни о чем, кроме своих обязанностей Хранителя. Остальное было моей заботой.

Она не заметила, что на перроне вокзала нас встречали. И это был не Франк.

Пацан прятался в капюшон куртки. Одежда на нем была свободной и бесформенной, поэтому узнать в такой одежде даже хорошо знакомого человека я мог, лишь почувствовав его. И для этого надо было находиться с ним рядом. И вообще, если бы не мое повышенное внутренней голодной истерикой внимание, я бы ничего не заметил.

И еще я решил, что с Викторией надо расстаться. Утром, еще проснувшись в вагоне поезда, решил.

Я не смогу жить, если не буду питаться. Но то, что я буду питаться не ею, для нее будет предательством. Хотя, для меня теперь это означало то же самое.

И вот снова я не знал что мне делать. С одной стороны, я уже позвонил Виктору и просил заменить меня.

Но после того, как она пришла ко мне поговорить и я снова наслаждался ею, сомнения меня снова окутали, с новой силой.

Глава 37. Виктор.

Он действовал по инструкции, которую ему дали перед поездкой, и не должен был ничего рассказывать лишнего Виктории. Ей и так было не легко. Конечно, и ему не позавидуешь. Но он сам виноват. Его предупреждали давно, что играть можно только по правилам. Нарушение правил влечет за собой страшные последствия.

Он пренебрег правилами. И теперь расплачивался за все сполна. Впрочем, методы Конторы были таковы, что совершенно неважно — хочешь ты или нет — все равно сделаешь то, что от тебя ожидают. Либо выбываешь из игры...