– Надо показать леди её комнату, - встряла в разговор пожилая дама в ярком платье, которое делало её желтоватую кожу жёлтой, как корка лимона.
– Я провожу её милость.

– Буду благодарна, - ответила Эмер, пытаясь одной рукой прицепить связку ключей к поясу, а другой выудить корзину с едой из кареты.

Кошачьим движением леди Фледа выхватила у неё ключи и водрузила на прежнее место - на свой пояс из тонко выделанной кожи.

– Пусть пока побудут у меня, - спокойно объявила она.
– Это проще, чем объяснять вам в первый же день, что и где находится.

– Не возражаю, - пробормотала Эмер,вытаскивая корзину.

– А это что?
– спросила тут же леди Фледа, поведя носом.

Она рывком сдёрнула платок с корзины, и взору её представились копченые цыплячьи тушки, хлеб с орехами, вареные яйца и сушёная рыба.

– Что это?!
– маленькие глаза свекрови так и впились в Эмер.
– У вас ещё четыре дня поста. Изъять немедленно.

И корзина была изъята. Эмер проводила её тоскливым взглядом.

– Трагедия, должно быть?
– шепнул ей на ухо Годрик.
– Для такой обжоры.

– Забыл про вилку?
– ответила Эмер так же, шёпотом.

– Вилок тебе не видать до самого свадебного пира.

– Зато потом припомню.

– Вот-вот, продумай месть... во время поста и молитвы.

У большой лестницы пути их разошлись - Эмер повели направо, где были комнаты женщин, Годрик свернул налево. И даже не посмотрел на жену на прощанье. Эмер почувствовала, что последнее слово осталось не за ней.

После этого она не видела мужа. Ей страшно хотелось расспросить о нём девиц, призванных прислуживать, но гордость не позволяла. Лишь дважды она услышала, что милорд Годрик строго постится и не выходит из церкви, готовясь к свадьбе.

«Лучше бы он готовился по-иному», - думала Эмер тоскливо.

Сама она не могла похвастаться таким прилежанием в подготовке.

Пост - не самая весёлая штука. К вечеру первого дня Эмер ненавидела сухари, а стоило ей хоть на секунду закрыть глаза, её мысленному взору представали куски дичи, жаренные - о, яркое пламя!
– на ненавистных сковородах, которые теперь казались почти родными. Также её воображение терзало вкуснейшее рагу из говяжьих почек, бычьих хвостов, петушиных гребешков и бараньих ножек, а чёрная кровяная колбаса преследовала даже в тонком сне. К вечеру второго дня, вызнав у служанок, расположение кладовых, Эмер совершила рискованную вылазку. Отослав всех под предлогом необходимости уединённой молитвы, она выждала, пока шаги дочерей джентри затихли в конце коридора, и выскользнула из своей комнаты-тюрьмы, гонимая голодом и злостью.

Комнаты с провиантом она нашла быстро и не попалась никому на глаза. Закрывались кладовые всего лишь деревянным засовом - в Дареме не опасались воров, и это тоже была удача. Эмер юркнула внутрь, прикрыла двери, огляделась - и не смогла сдержать вздоха восхищения. Наверное, Большой зал в Роренброке был меньше обжорной комнаты в Дареме. Но вскоре восхищение уступило свои позиции голоду, и Эмер приступила к воровству.

Вдоль стен стояли лари с хлебами, с потолочных балок свешивались связки колбасы - белой и красной, копченые гуси и окорока. Здесь же были корзины с лесными орехами, лущёным горохом и крупами, чаны с солониной и связки сушеной рыбы, и рыба соленая, и копченая, и огромные головки сыра под желтой твердой корочкой, и крынки с молоком и медом, и целые горы яиц в низких корзинах.

Постящаяся невеста с воодушевлением набивала живот вкуснейшими припасами Фламбаров, и жизнь казалась ей всё лучше и лучше. Из маленькой корзины до ноздрей Эмер донесся сладкий медовый аромат. Приоткрыв крышку, девушка обнаружила там сладкое чудо - вываренные в меду орехи. На всю кладовую пахнуло поздним летом и солнцем.

Эмер тут же засунула в рот кусок сладких, слипшихся орехов, и с наслаждением захрустела вкусными ядрышками. Она пожадничала - набрала орехов в поясную сумочку, да еще и прихватила по полной горсти в обе руки.

Дверь бесшумно распахнулась, и на пороге возник высокий силуэт. Эмер не могла рассмотреть лица, и ей показалось, что появился её муж - он был высокого роста и широк в плечах. Проворно юркнув за корзины, Эмер затаила дыханье, боясь даже двинуть челюстями.

– Кто здесь?
– спросил мужчина негромко.

Голос был незнакомый, но не успела Эмер вздохнуть с облегчением, что это не Годрик рыскает по замку, как мужчина вошёл в кладовую и направился прямо к корзинам, где она пряталась.

– Выходи, - приказал голос, и Эмер покорно поднялась из укрытия, потому что раздался знакомый свистящий звук - так говорит меч, когда его вынимают из ножен.

Вид у неё был самый дурацкий - щеки набитые, как у хомяка. Она мрачно посмотрела на обнаружившего её. Он был постарше Годрика, но без бороды. Лицо у него было не такое красивое, как у Фламбара, но приятное и мужественное. Русые волосы подстрижены коротко, не как у благородного, но по виду он был истинный рыцарь, к тому же, у него был меч. Он обнажил его наполовину. Только ножны изрядно потертые, со следами умелой починки.