Джаканда не изменилась в лице. У Холдена ком стоял в горле. Этот разговор он предпочел бы вести не здесь. Поговорить бы с Наоми в спальне на «Росинанте». Или в баре на Церере. Все равно где, главное — с кем.

Неужели она погибла? Неужели Станция убила ее?

— Продолжайте, — напомнила Джаканда.

— По-видимому, я ошибался, — сказал Холден.

Он начал с пути к Станции, перешел к созданному протомолекулой видению Миллера, поджидавшему его внутри. Рассказал об атаке десантников и о ее последствиях, как их объяснил Миллер. О видении гигантской империи и о потопе тьмы, гасившей солнца. Он понемногу успокаивался, слова шли с языка легче и быстрее. Рассказ казался безумным даже ему самому. Видения, невидимые для других. Великие тайны, открытые ему одному…

Только все это было ошибкой.

Он вообразил себя важной фигурой. Особым, избранным. Думал, что все, происходящее с ним самим и с командой, направляется великой и таинственной силой. И ошибся. «Двери и углы», — сказал Миллер, а он не разгадал смысла этих слов, и потому-то все они прошли сквозь Кольцо. И оказались на Станции. В каждой фразе Холдена облегчение смешивалось с презрением к себе. Он как дурак отплясывал на краю обрыва в уверенности, что не упадет. Кто угодно, только не он.

— И вот я здесь, беседую с вами, — сухо закончил он. — И не знаю, что будет дальше.

— Понятно, — бесстрастно проговорила она.

— Вам придется провести полное медицинское обследование, проверить, нет ли у меня в мозгу органических изменений, — добавил Холден.

— Возможно, — кивнула капитан. — Сейчас мои медики слишком заняты. Вы пока останетесь под административным арестом.

— Понимаю, — согласился Холден, — но мне надо связаться с командой. Вы можете следить за переговорами, я не против. Лишь бы увериться, что они в порядке.

Капитан скептически скривила губы — с чего бы им быть в порядке?

— Я попробую что-то узнать для вас, — пообещала она. — Сейчас всюду переполох, и в любой момент может стать хуже.

— Значит, все очень плохо?

— Очень.

Время в камере тянулось медленно. Охрана приносила тубы с пайком: протеин, жиры, вода и растительная паста. Иногда добавлялась гомеопатическая доза карри. Такое ешь, чтобы не умереть с голоду, остальное — только твои проблемы. Холден и ел, чтобы не умереть. Ему надо было вернуть команду, корабль. Выбраться отсюда.

Он видел падение империи чужаков. Видел взрывающиеся солнца. Видел, как кошмарная машина на Станции, построенной не человеческими руками, убила человека. И ни о чем не мог думать, кроме Наоми, Амоса и Алекса. Как им сохранить корабль? Как вернуться домой? Под домом понималось «где угодно, только не здесь». Не в первый раз Холден жалел, что не везет сейчас те подозрительные коробки на Титанию. Он плавал посреди камеры размером с гроб и старался не сойти с ума от ядовитой смеси бездействия и страха.

Даже если вся команда уцелела, сам он теперь в руках марсиан. Не он подорвал «Сунг-Ан» — все уже знают. Не он выпустил в эфир фальшивое заявление. Все обвинения против него развалятся, но это не изменит того факта, что Марс желает отобрать у него корабль. Он предпочитал огорчаться из-за корабля, потому что сохранить «Росинант», потеряв команду, было бы хуже.

— Паршиво ты выбираешь друзей, — сказал Миллер.

— Ты куда, к черту, подевался? — отозвался Холден.

Покойник пожал плечами. В тесной камере Холден ощущал даже его запах. Мерцающие светлячки покружили вокруг головы Миллера голубоватым нимбом — и погасли.

— Со временем плохо, — продолжал детектив, словно на что-то намекая. — Впрочем, мы о чем-то говорили?

— О Станции. О блокировке.

— Верно, — покивал Миллер, стянул свою нелепую шляпчонку и почесал висок. — Об этом. Так вот, пока вокруг крутится чертова уйма высокой энергии, Станции неспокойно. У вас, ребята, сколько там — двадцать больших кораблей?

— Около того, кажется.

— И все на ядерной тяге. У всех мощные источники энергии внутри. Ничего особенного, но Станцию уже пару раз пугнули, она и дергается. Вы бы лучше послали ей небольшое сообщение. Показали, что не опасны. Если сделаете так, я почти уверен, что смогу вас выпустить. Или же она разложит вас всех на атомы.

— Что-что?

Миллер виновато улыбнулся.

— Извини, пошутил. Просто отключите реакторы и внутренние источники. Тогда вы окажетесь ниже порога, и я смогу от этого оттолкнуться. То есть если вы захотите.

— Что значит «если»?

Холден дернулся, задел плечами потолок. Здесь было не повернуться. Каюту создавали не для двоих.

На долю секунды мозг Холдена попытался сопоставить два образа — плавающего рядом Миллера и слишком тесное для двоих помещение. Не справился. По спине поползли мурашки. И то и другое одновременно не могло быть истинным, и мозг с отвращением отказался совмещать несовместимое. Миллер кашлянул.