...................

– Позвольте спросить, госпожа Цзян Шэн, этот мужчина рядом с вами имеет отношение к тому, что господин Чэн уехал первым? Скажите, вы не знаете, чей это ребёнок, от которого вы избавились, господина Чэна или этого мужчины?

...................

– Госпожа Цзян Шэн, у вас интимные отношения с мужчиной рядом с вами? Неужели верны слухи, что у вас были особые чувства к вашему родному брату?

...................

Есть в этом мире ещё вопрос, способный вызвать большее чувство стыда? В тот момент под градом их ненормальных предположения я уже обезумела от страха. А они, используя заточенные моралью острые ножи, кололи моё слабое самоуважение.

Это было мучительно, но я не знала, как ответить, перед глазами, сплошной мрак. Бормотала: "Отойдите, посторонитесь". Поддерживаемая шаг за шагом стеной людей, пыталась пробиться сквозь этих безумных репортёров.

Но они равнодушно игнорировали моё близкое к краху настроение, по-прежнему непрерывно забрасывая меня безжалостными вопросами. Не позволяя мне никуда улизнуть.

В тот момент, стоя под сверкающими объективами, моё лицо было пусто и бесчувственно.

Не знаю, кому я навредила, чтобы потребовалось так сводить со мной счёты.

Тянью, где ты? Где ты, брат? Почему нет ни одного плеча, на которое я могла бы опереться?

В полном замешательстве я смотрела на эту сумбурную сцену.

Бэй Сяоу окончательно взбесился от глухих к голосу разума журналистов. В детстве в Вэйцзяпине он научился владеть всеми видами оружия, в полном боевом порядке. Кусаться, царапаться, щипаться, разрывать - весь арсенал.

Ту журналистку с острым подбородком ждала неминуемая смерть, когда она вцепилась в прекрасное ухо Бэй Сяоу. Бэй Сяоу от ужасной боли, ударил, она опрокинулась на землю...

Журналистка потеряла сознание. Перед этим она специально двумя руками вырвала клок волос на своей голове и расцарапала свою грудь. Возможно, испытывая удовлетворение от степени нанесённых ей ран, она полная ненависти закрыла глаза.

Потом кто-то набрал номера 120 и 110. 120 забрали журналистку с острым подбородком и её товарищей. Надо сказать, боевая мощь Бэй Сяоу всё так же сильна, как во времена Вэйцзяпина. 110 забрала Бэй Сяоу. Вне зависимости от моих объяснений, полицейские полагали, что Бэй Сяоу нападающая сторона. К тому же кто-то уже в коме и весьма вероятно умрёт, пара человек с тяжёлыми травмами и четверо с повреждениями средней тяжести.

Полиция, разумеется, не могла ставить журналистов в затруднительное положение. Они платили этим надсмотрщикам за общественным мнением благоговейным трепетом, никто не хотел стать поводом для негативной информации.

Я смотрела, как Бэй Сяоу уводят, тупо замерев на месте происшествия, ошалевшая и беспомощная.

В небе парили птицы, но я не слышала их щебета.

Может, возвращение в этот город было моей самой большой ошибкой? Раз уж выбрала уехать, то не должна была снова возвращаться на старую дорогу.

11. Она мой пациент, я лучше, чем кто другой, знаю, что мне с ней делать.

"Ах, разве это не моя дорогая Цзян Шэн?"

Притворно ласковый, но издалека слегка холодный голос долетел до моих ушей, заставив меня растерянную и беспомощную машинально шагнуть назад.

"Что случилось? Я напугал тебя?"

Инвалидная коляска, всё такое же ангельски спокойное лицо. Синий отлив в чёрных глазах чистых, как хрусталь, длинные волосы, несколько прядей падают на его прекрасные глаза и ровную переносицу. Солнце озаряет тонкую фарфоровую кожу, своего рода болезненная меланхоличная красота.

Чэн Тяньэнь!

Голова закружилась, я вдохнула холодного воздуха и поняла, произошедший ряд событий - это всё спектакль срежиссированный им.

Он смотрел на меня, губы изогнулись в прекрасную дугу. "Цзян Шэн, не надо испепелять меня ненавистью. Неужели мой брат не научил тебя, нежность в глазах девушки смотрится лучше. Только взгляни на себя сейчас, такой растерянный вид. Если бы эти журналисты засняли тебя, поместили в газету, и это дошло бы до моего отца, полагаю, ваши с Чэн Тянью мечты парить неразлучной парой непременно бы лопнули. Моему отцу всегда не нравилась не умеющие себя вести, бесхарактерные девушки!"

"Почему?" Я грустно смотрела на него. Тянью ясно сказал, его дорогой младший брат уже раскаялся, что по своему юному невежеству заставил меня страдать. Почему же, несмотря на это, снова устроил это представление, пытаясь навредить мне?

"Что за "почему"?" Чэн Тяньэнь спокойно посмотрел на меня, потом взглянул на своих подчинённых, и его внезапно озарило: "Ах, я понял, наверняка, Тянью сказал тебе, что я мучился угрызениями совести из-за событий четырёхлетней давности, верно?"