Мы всплыли, как всегда, в окружении кораблей и ПЛ Средиземноморской Эскадры. Заревели турбинные телеграфы, требуя «Стоп», зазвенели моторные телеграфы «Товсь». Поехали. С первого раза не попали, оба мотора уже работают назад. Слышим через корпус матюгальник, командир, не понял манёвра, прошу повторить. Повторный заход тоже не удался. Слышим матюгальник, но речь длинная и непонятная. Черников сделал запись в вахтенном журнале, что он вступил в командование ПЛ. Под турбинами ПЛ с первого захода была ошвартована у борта плавбазы. Мы всю ночь грузили и крепили. Плавбаза после встречи с нами возвращалась в Севастополь, поэтому нам было предложено написать домой письма, кто желает. Грех было не воспользоваться этим. Я знал, что письма будут подвергнуты цензуре, но как написать, что я возвращаюсь 21 февраля. Я написал несколько строчек, подписался, и поставил дату не когда написано письмо, а дату возвращения домой. Рисковал и надеялся, что Маша догадается.

Мы продолжили БС, вышли из Средиземного моря и направились домой тем же самым маршрутом, проверяя по записям местонахождение буев. Все они квакали уже в других местах. Я закончил работу, начатую на предыдущей БС. Все 50 папок схем-простыней по управлению и защите паропроизводительной и паротурбинной установками уместились в половине общей тетради формата А4. Время поиска возможных неисправностей сократилось до минимума. В каюткомпании был уничтожен 23 торт, это означало, что с момента постройки АПЛ «К-1» парогенераторы наработали 23000 часов, или 19000 после среднего ремонта, когда я прибыл служить на ПЛ. Ядерное топливо заканчивалось, и это было заметно по поведению реакторов. Они требовали к себе более пристального внимания и осторожности. Уже нельзя было резко менять реактивность, особенно в сторону уменьшения с последующим увеличением, чтобы избежать выброса ксенона, как говорил Слава Горшков, чтобы не упасть в йодную яму, и выбираясь из неё, оказаться в надкритическом положении реакторов, когда управлять реакцией деления ядер уже будет невозможно. Нужно выдержать время, пока ксенон не превратится в йод (может наоборот), и только после этого выбираться на мощность. Подвески ионизационных камер после двух юстировок с Димой Саранчуковым показывали, что зона выгорания топлива уже высоко. В профессионализме управленцев, особенно тех, кто прошёл обучение в учебном центре, а в начале 60-х это было обязательным, я не сомневался.

Вспоминается случай, когда дед Пустовалов, у которого всегда чесались руки, наконец перестал выдёргивать пассатижами волоски с живота дяди Славы, они расставили фигуры на шахматной доске и начали мирное сражение. Дядя Слава поднялся с кресла, чтобы поле битвы было виднее, и начал обдумывать ход, бессознательно переключая ключ режимов. При очередном переключении он поставил его в 0. Упала АЗ реактора, заревел ревун на ПУ и в ЦП, загорелось всё сигнально-предупредительное табло, питательный клапан пошёл на закрытие. Из ЦП сразу, пульт, в чём дело. Дядя Слава, смахивая доску с пульта, Гурьева тренируем, подхватил опускающуюся КР, через минуту реактор работал на прежней мощности.

Я не специалист в ракетном оружии, но я служил на АПЛ, которая должна всплыть в надводное положение, поднять контейнеры, потом открыть обе крышки, развернуть половину рубки-локатора и сопровождать ракету, пока она не захватит указанную цель. Авианосец выходит в море в составе ударной группы, в которую входят надводные корабли и ПЛ для его охраны. Кроме того производится облёт самолётами. Есть ли хоть малейший шанс вернуться в базу после такой атаки. Этот вопрос висел не только у меня, и он обсуждался на ПУ. По раскладкам шанс должен был быть, хоть и очень мизерный. Во-первых предстартовую подготовку мы ведём в подводном положении в течении 2 часов. За это время производится проверка исправности аппаратуры как лодочной, так и ракет, запускаются и выводятся в меридиан гироскопы, без которых ракета прилететь к цели не может. Пусть нас обнаружат с самолёта в момент всплытия. Если на самолёте нет оружия против нас, то мы запустим ракеты и будем их вести. Пусть одновременно с нашим залпом в нас полетели со всех сторон их ракеты. Как только наши ракеты захватят цель, мы погрузились, и нас, как цели, нет. Их ракеты выработают топливо и упадут в воду. А, во-вторых, в их ракетах такие же гироскопы, держать их постоянно в меридиане не позволительно. А если мы ещё нырнём на глубину 240, их торпеды раздавит давлением воды. Плохо, что 350 км не 500 и, тем более, не 1000. Плохо, что самолёты и вертолёты охраны этих монстров, имеют при себе всё, чтобы уничтожить нас.

Как ни странно, никаких происшествий за БС не случилось, как ни странно нас никто не обнаружил, нас традиционно встретили в Лице. Нам не поверили, что вся Атлантика забросана кем-то квакерами, от которых мы безрезультатно пытались уклониться. АПЛ «К-1» вынуждена встать на прикол, потому что израсходовала запас топлива. Впереди флотская организация, пока не освободится место, где меняются активные зоны. Ну, служат же люди на настоящих ПЛ, пронеслось как-то у меня в мыслях, на ПЛ, похожих на хищников, готовых обнаружить, догнать и уничтожить подводный ракетоносец противника, да и авианосец ей по зубам. Но это мне не светит. Меня никто и ни за что не отпустит с этого аллигатора. А ведь я уже приблизился к точке, когда можно подумать, что впереди. Ребята уже смеются, рисуя картину, как я лысый и седой буду лежать здесь на ПУ на топчане, и, наверное, они правы. Я подал рапорт на перемещение по службе в районы средней полосы СССР. Я имею на это право, потому что срок службы на АПЛ согласно Закону ограничен 6 годами и 8 месяцами. Кто-то как-то высчитал, что не 7 лет, а вот именно столько. Так и Виталий Кулаков и Слава Горшков уже не первый такой рапорт подают, и что, а ничего, попал сюда, так не чирикай. Надеяться, что мне когда-нибудь предложат командовать дивизионом? Каким? Первым, у меня нет того объёма знаний ГЭУ и не обладаю операторскими качествами. Но командир дивизиона в море, это вахтенный инженер-механик, несущий вахту в ЦП. Чтобы сесть в это кресло, надо знать не только силовую установку, но и электроэнергетическую систему с её особенностями, надо знать все средства и способы борьбы за живучесть ПЛ. Хоть я по образованию электрик, возглавить второй дивизион не могу и не имею морального права, т.к. не был командиром ЭТГ. Лучше быть хорошим киповцем, чем плохим инженером-механиком.

С плавсостава на берег перевестись невозможно. Для этого нужны веские причины. По состоянию здоровья не списывают, если все части тела на своих местах. С почечными коликами служить на АПЛ запрещено, но мне можно. Пьянствовать, не ходить на службу, забить на всё болт, будут терпеть до поры-времени, а потом уволят по статье 59«ж» за дискредитацию звания офицера без пенсии. Если откроешь рот о радиационном фоне, получится ещё хуже, это прямая дорога в психушку, выпустят тебя со справкой, как душевнобольного тебя никто не возьмёт на работу. Если ты не видишь перспективы в службе, если ты лишён возможности прекратить службу на АПЛ, ты крепостной холоп у помещика или белый негр на плантации. Сесть бы сейчас в машину времени, да вернуться лет на 6 назад. Перевёлся же Санька Мосунов с 5 курса училища на 5 курс Одесской мореходки. И я дурак, что не согласился с предложением полковника в отделе кадров, так хотелось узнать, что такое АПЛ. А может вернуться ещё на 5 лет. Всё сложилось бы по-другому. Я был бы уже лекальщиком, женился, была квартира, если нет, так и сейчас у меня её нет, только обещают. Но не придумали ещё эту машину времени.

С некоторых пор перед каждым выходом в море просыпался какой-то мерзкий червячок, который откуда-то изнутри напоминал, этот выход может быть последним. С чем это связано, объяснить трудно. Может и потому, что ПЛ командовал человек, не умеющий швартоваться, из ЦП руководили молодые только назначенные офицеры, которые неизвестно как бы повели себя, случись что. Я не ощущал дискомфорта ограниченного замкнутого пространства, которое чувствовали некоторые. Но перед сном, уже лёжа в койке, я настраивал свой слух на команды, подаваемые из ЦП, вестибулярный механизм на изменения дифферента, обоняние на запах гари. Не хотелось уходить в мир иной, не проснувшись, как на АПЛ «К-19» при пожаре в 9 отсеке, да и у нас было достаточно причин для волнения. В местах отдыха нет спасательных средств, кроме ПДУ, в который никто не включался, т.к. для повторного включения он не пригоден. Кто включался при аварии, забивали свои легкие тальком и погибали.

Наконец-то у нас период спокойной службы. С этими автономками и ремонтами мы превратились в экипаж призраков, мы мало находились в Нерпичьей, а потому плохо знали офицеров своей Дивизии, а они, наверное, нас. Этот период ожидания в очереди для замены активных зон запомнился плохо, да и есть ли смысл повторять, что такое флотская организация. Запомнилось убийство верхним вахтенным своего дежурного по АПЛ «К-47» с последующим самоубийством самого вахтенного матроса. Было запрещено назначать в дежурство по ПЛ младших офицеров, и не только в 7 Дивизии, а по всему Флоту, а может и всему ВМФ. Это решение было началом конца знаниям офицерами устройства ПЛ и содержанию ПЛ в базе.