Арозон не мог прийти в себя долгое время. Впервые за долгие годы дружбы между нами пролегла стена, которую мы преодолели с большим трудом. Он не хотел ни с кем идти на контакт, закрывался в себе, ненавидел целый мир, ведь именно из-за него Лары больше не было. Она отдала себя без остатка. И её больше не стало.

Глава 9

Пожар

Нет. Это тело ещё должно жить.

Неимоверных усилий мне стоило снова заставить себя вернуться. Словно желаешь соединить два магнита. Воздух между мной и скрюченной фигурой на полу словно уплотнился, будто идёшь по дну океана, с трудом переставляя ноги и руки. Вот только вместо конечностей у меня была только сила, и ей я пользовался чуть ли не до изнеможения. С каждой секундой я приближался к телу, которое казалось мне не родным, бездушным, пустым. Я не узнавал себя и даже подумал, что обознался. Но нет. Кроме него в гостиной больше никого не было.

Последний рывок, и мои другие глаза открылись. Без тела я не распознавал запахов и не чувствовал ни боли, ни жара, ни холода. Зато сейчас всё ощущалось в полной мере. Тело горело, в горле першило, а правая щека пульсировала от боли. Я не шевелился, приходя в себя. Глаза бегали по комнате, которая выглядела до смешного перевёрнуто. В носу кроме запаха деревянного паркета ощущался ещё запах чего-то горелого. Через миг я понял, что горю сам. Подскочив, отчего гостиная пошла кругом, осмотрел себя, в поисках выхода внутреннего огня. Не считая лёгкого дымления рук и тела, я был чист, ни одной искры. Но запах ел глаза. Рука сама собой дёрнулась к макушке, и ладони нащупали что-то горячее. Мои волосы горели! Лихорадочно пытаясь потушить пожар, забил руками по голове. Жар был одновременно приятен и неприятен. Я внутренне хотел, чтобы пожар не прекращался, но тело ныло от боли и страха. Мне удалось сбить огонь, впитав его через кончики пальцев в себя. Из-за небольшого переизбытка жара в организме выдохнул облако дыма, прибавляя его к уже витавшему по комнате.

Ничего себе я. Что на меня нашло?

Ещё раз досконально осмотрев себя и не найдя ничего вызывающего подозрения я, наконец, поднялся на ноги. Правая щека засаднила сильнее. Приложив ладонь к больному месту, вздрогнул - больно. Должно быть, ударился, когда неудачно упал.

Тело всё ещё тряслось, и на нетвёрдых ногах я прошёл в ванную комнату. В зеркале на стене, отражающее меня в полный рост, увидел на щеке красное пятно, которое, судя по всему, будет увеличиваться. Надеюсь, не шишка, а просто ссадина. Но помимо травмы на лице моё внимание привлекли волосы. Не сказать, чтобы они очень пострадали, такие же лохматые и чёрные. Вот только... на макушке были абсолютно белыми, будто меня припорошило снегом. Встряхнув головой в надежде, что это просто пепел, удостоверился, что я поседел. Вот так вот. К чему только не приводят пожары внутреннего сгорания.

Минут пять я вертелся у зеркала, рассматривая себя и отыскивая ещё какие-нибудь дефекты на теле. Но больше ничего не пострадало, только ладони сильнее прежнего раскраснелись и немного пульсировали. От моей одежды пахло подгоревшим мясом, и я скинул пиджак и рубашку прямо тут. Туловище тоже немного покраснело, словно я только что вышел из бани, и на уровне сердца вырисовывался ровный круглый ожог. Намочив руки, провёл прохладной рукой по ссадине на щеке, поёжившись от резкого перепада температуры. То же самое сделал и с ожогом на груди. Будем надеяться, что всё заживёт быстро.

Подхватив одежду, чтобы отправить её в мусорное ведро, вышел из ванной комнаты и тут же замер, увидев на диване сидящую Элли. Она равнодушно щёлкала пультом, переключая каналы телевизора.

– Привет, - грустно улыбнулась она, не отрываясь от телевизора.

– Привет.

Я был удивлён видеть её у себя дома. Она давно не приходила ко мне, и должно быть сегодняшнее присутствие обусловлено важными причинами. Глянув на пиджак и рубашку, я забросил их обратно в ванную, чтобы больше не дымили, и подошёл к дивану. Элли выглядела непривычно серьёзной, глядя на мигающий экран телевизора. Даже когда я сел рядом с ней, она не перевела взгляд на меня. Её, кажется, даже не заботил витавший дым в комнате. Мне стало тревожно. Случилось ещё что-то ужаснее, чем возвращение Гласа?

– Элли?
– осторожно спросил я.

Она замерла, перестала щёлкать пультом, но не отрывала взгляда от экрана. Я взял её за руку, и только тогда она посмотрела на меня. Зелёные глаза, которые всегда искрились светом, сейчас как будто потухли. Мне показалось, что я опять приложил ледяную ладонь к лицу - по спине пробежали мурашки. В голове в один миг пронеслись самые ужасные вещи, которые могли бы случиться с Элли, Арозоном или кем-то другим.

– Я волнуюсь, - наконец, произнесла она надломленным голосом.

– О чём?
– спросил я.

Глупый вопрос. Элли, должно быть, имела в виду Гласа...

– Об Арозоне.

Я понимающе кивнул. Я тоже тревожился о нём, но успокаивал себя мыслью, что с ним Джасмин, которая лучше всех нас вместе взятых может помочь ему. Вот только Элли этого не знала. А должна ли?

– Я хотела поговорить с ним, когда он уходил, но... он был таким расстроенным. Я не смогла. И теперь, я волнуюсь... Что с ним? Вы говорили? Он у себя дома? Когда вы расстались?
– Её вопросы вырвались против её воли.

Моя ладонь до сих пор сжимала её руку, и я погладил её мягкую кожу и улыбнулся. Элли чуть нахмурила свой гладкий лоб.

– Не беспокойся. Я думаю, с ним всё хорошо.

– Ты думаешь?
– переспросила она.

– Уверен.

Элли непонимающе посмотрела на меня, а я задумался. Должен ли я говорить ей о девочке? Чем это опасно? И главное, кому. Нет, конечно, не опасно. Возможно, Элли даже что-нибудь знает о Яре...

И я рассказал ей о Джасмин. Пришлось поведать ей и о моём плане самосожжения. При этих словах, она подозрительно осмотрела комнату, до сих пор слегка задымлённую и мой ожог в районе сердца. Я сделал вид, что не заметил её взгляда и продолжил. В моих словах встреча с девочкой и дальнейшее к ней восприятие звучало не так, как было на самом деле. Я не стал признаваться Элли, что ревновал Арозона к ней, и сразу сообщил, что я довольно сносно к ней отнёсся. Элли очень рассердилась, когда я рассказал ей о Яре, бросившей ребёнка умирать от холода. Она так возбудилась, что её глаза перекрасились из зелёного в ярко-алый цвет. Мне пришлось успокаивать её и продолжить дальше. Я сказал честно, что с первых минут общения с Джасмин, Арозон привязался к ней и мысль, как сделать её счастливее, стояла на первом месте.