Мы договорились с Константином Дмитриевичем, что летом организуем собственную небольшую экспедицию и поедем искать загадочный камень. Янковский предложил взять с собой его хорошего знакомого, иркутского студента Валю Петрова.

Была разработана программа работ, полностью одобренная КМЕТом. В ней, кроме поисков камня, предусматривался отбор проб со дна озер, поскольку в них должны были оседать метеоритная пыль и другие частицы, связанные с падением Тунгусского метеорита. Мы надеялись, что удастся выделить слой 1908 года, обогащенный этими продуктами взрыва. Остальные пункты программы должны были дополнить данные прошлого года.

Организация «частной» экспедиции оказалась делом весьма сложным вследствие финансового «малокровия» ее участников. Приходилось экономить на всякой мелочи.

Самой трудной была проблема транспорта. До Ванавары все было ясно — поезд и самолет, здесь ничего не поделаешь. А вот как добраться от Ванавары до заимки? Олени — слишком дорого. Лошадей не достать. Пешком, с переброской груза на себе — дешево, но физически непосильно. Оставался один путь — водный.

Чтобы добраться от Ванавары до заимки, нужно 25 километров спускаться по Подкаменной Тунгуске до устья ее правого притока Чамбы, затем подниматься 150–160 километров по Чамбе и, достигнув Хушмы, идти по ней 70 километров вверх.

Мы решили купить в Ван аваре небольшую лодку грузоподъемностью 700–800 килограммов и на ней добираться до пристани на Хушме. Однако оказалось, что лодку (шитик) подходящего размера можно приобрести не менее чем за 1000 рублей, причем по возвращении из тайги эту лодку вряд ли удастся продать. Увы! Наши финансы не позволяли нам совершать такие крупные непроизводительные затраты.

У меня в Москве была байдарка, на которой я года два назад совершил восхитительное плавание по Сейму. С тех пор она лежала в бездействии, давая повод домашним время от времени поиздеваться над заведшимся в доме любителем водного спорта. А что, если воспользоваться байдаркой в нашем путешествии? Конечно, хрупкость сооружения и нежность его оболочки делали его не очень пригодным для плавания по таежным рекам, но другого выхода у нас не было.

Как-то в середине июня ко мне домой пришли два незнакомца. Это оказались инженер-химик Борис Смирнов и студент-дипломник, тоже химик, Женя Арцис. Смирнов возглавлял группу москвичей-туристов, которая собиралась совершить маршрут на байдарках от Ванавары к заимке Кулика. Отсюда они собирались перенести байдарки на Кимчу, сплыть по ней до Чуни, а затем спуститься по Чуне до Байкита и оттуда на самолете вернуться в Москву. Группа состояла из старых (в смысле не возраста, а станса) туристов-байдарочников. Смирнов, узнав, что район падения метеорита собирается посетить наша самодеятельная группа, пришел познакомиться и договориться о совместных действиях. Мы быстро нашли общий язык.

Наступил июль. Пора было отправляться в дорогу. От Янковского пришла телеграмма, что Валентин успешно сдал экзамены и на днях приедет. Сборы были недолгими.

Комитет по метеоритам не мог оказать нам финансовую поддержку, но разрешил взять во временное пользование телогрейки, сапоги и кое-какие мелочи из лагерного снаряжения. Палей снабдил меня легкой портативной желонкой для взятия донных проб. В общем груза набралось более чем достаточно. Хорошо еще, что мою байдарку согласились довезти до Ванавары ребята из группы Смирнова.

Из Москвы я выехал один — остальной группе пришлось на несколько дней задержаться.

Большую часть своего емкого багажа я оставил в Красноярске у случайно встреченного приятеля колымчанина Саши Хромова и налегке отправился в Шиткино, где меня ждали Янковский и Валентин. Здесь я узнал печальную новость. Оказалось, что за день до моего приезда на подведомственных Янковскому зверофермах вспыхнула эпизоотия. Это чрезвычайное обстоятельство потребовало его безотлучного присутствия на работе. Поездка, на которую он возлагал такие надежды, стала несбыточной мечтой.

Глядя на Янковского, стал колебаться и Валентин. Вид у меня, по-видимому, был очень огорченный, хотя я и пытался изобразить на своем лице каменное бесстрастие, приличествующее старому «таежному волку». В конечном счете после нескольких часов раздумья Валентин сказал, что он едет, и мы стали собираться в путь.

Большую часть ночи мы провели вместе с Янковским. Он пытался восстановить в памяти место, где встретил загадочную глыбу, и набросал схему участка, в пределах которого, по его представлениям, находится камень. Этот участок мы должны будем исследовать самым тщательным образом. Вновь и вновь возвращался Янковский к разговору о камне, и глубокое, беспросветное отчаяние было написано на его лице: кому-кому, а ему, начавшему свой жизненный путь с поисков Тунгусского метеорита, было особенно обидно отказаться от этой поездки.

Утром мы тепло распрощались с огорченным Янковским и с трудом втиснулись в переполненный автобус, который довез нас до Тайшета. Оттуда мы поездом проследовали в Красноярск.

Молча и несколько отчужденно ехали мы с Валентином, зорко приглядываясь друг к другу. Оба мы хорошо знали Янковского, но не имели ни малейшего представления друг о друге.

В ясное, подернутое синеватой дымкой утро мы вылетели из Красноярска в Кежму. Постепенно дымка становилась все гуще, а когда мы подлетели к расположенному на берегу Ангары поселку Богучаны, видимость снизилась до нескольких сот метров. Где-то горела тайга.