Утром помещения финансового отдела напоминали сумасшедший дом перед врачебной комиссией. Стучали факсы, противно пищали работающие принтеры, постоянно звонили телефоны. На звонки отвечали часто несколько человек сразу, кто-то выкрикивал в трубку курсы валют, пытаясь перекричать рабочих, которые сверлили стену, чтобы провести кабель для подключения новой сети.

Это какой-то урбанистический ад, сюда, наверное, попадают за грехи служащие всех мастей и видов. Ден шел по коридору, наблюдая жуткую лихорадку вокруг. Носились какие-то люди с документами. Несколько человек в деловых костюмах орали друг на друга, сыпля данными из статистики и приводя какие-то непонятные Дену доводы. Наконец впереди показалась спасительная дверь приемной. Она открылась, и из нее вышел пожилой седовласый человек. Это был экс-финдиректор собственной персоной. Он увидел Дена и приветливо замахал рукой.

– Утро доброе, мистер Стаут. Хорошо, что мы с вами не разминулись, я сейчас убегаю по делам. – Рейн протянул ему руку и искренне улыбнулся.

– Доброе утро, мистер Рейн. У вас здесь всегда так… гм… оживленно?

– Да, привыкайте, бывает тише или громче, но чаще так. – У него было на удивление крепкое рукопожатие.

– Хорошо. Меня приставили к вам, чтобы учиться и перенимать опыт.

– Да-да, я уже собрал всю документацию, которую вам придется изучить за первые три месяца, чтобы вы могли хотя бы понимать, о чем идет речь.

– Отлично, мистер Рейн, я как раз захватил с собой портфель.

– Портфель? – Рейн посмотрел на него как-то странно. Они прошли через приемную и зашли в его кабинет.

– Ну да. Он большой, – сказал уже начинающий подозревать неладное Ден. В его вместительный кожаный портфель можно было уложить до десятка книг.

– Вот это. Я уже распорядился, чтобы все перенесли в ваш кабинет. – Рейн указывал на стопы папок с файлами и учетных книг, которые занимали площадь минимум в три-четыре квадратных метра.

– Это все мне? – Ден улыбнулся, посмотрел на Рейна и протянул ему руку. – До свидания, надеюсь, что мы сработаемся и все будет хорошо.

– Приступайте поскорее, мистер Стаут. Мы должны вас ввести в курс дела за год.

– Да, – ответил Ден рассеянно.

– Не думайте, что меня расстроило известие об отставке. С одной стороны, печально, конечно, передавать пальму первенства молодым, а с другой – я так чертовски устал, что рад возможности наконец-то отдохнуть. Поэтому поскорее подготовить вас в моих же интересах. – Он искренне ответил на прощальное рукопожатие Дена.

Там в углу лежит моя погибель. За три месяца это даже компьютер не запомнит. Если я здесь останусь, то точно похороню себя заживо. Сейчас уже начнутся эти идиотские переговоры. Может, позвонить Денизе? Ведь я ей нужен там. Продадут они эти ценные бумаги без меня. И уголь продадут, и нефть тоже, так зачем я тут, для чего? Не хочу, черт побери, больше быть восковым человечком! Пусть лепят что угодно и из кого угодно. Я обучался столько лет на адвоката не для того, чтобы потом толкать бензин в особо крупных размерах!

Заседание было в самом разгаре. Были заслушаны вводные материалы по делу, и судья объявил двадцатиминутный перерыв. Зал суда был наполовину полон. Многим в городе была небезразлична судьба поместья Глайдингов. Мнения были самые разные. Кто-то был на их стороне. Люди понимали, что происходит произвол со стороны властей. Коул Пруденс имел много сторонников, некоторые вообще считали, что музей и гостиница привлекут в город туристов, а значит, и дополнительные денежные средства.

Дениза чувствовала себя отвратительно. Оппоненты давили на то, что в принципе было правдой. Ее отец не в состоянии содержать имение в полном порядке, и дом потихоньку разваливается. На это действительно больно смотреть. Но еще больнее смотреть на ее отца, который, хоть и старается держаться молодцом, выглядит очень старым и жалким.

– Держись, папочка, мы их сделаем. Слышишь? – Она прошептала это, перегнувшись через скамью, и сжала его плечо.

– Хорошо, доченька. – Он выдавил бледную тень улыбки и снова углубился в свои мысли.

Чем дольше Дениза наблюдала за нанятым отцом адвокатом, тем больше понимала, что они не только никого не сделают, но даже не будут сопротивляться, а просто отдадут особняк – и все. К сожалению, собранных даже с ее помощью денег хватило только на него. Он же полная бездарность, это видно даже мне, непрофессионалу. Но что же делать? Господи, бедный отец, какой позор, и помочь совершенно некому… Неужели случится эта несправедливость? Дениза металась по залу, выспрашивая родственников о подробностях дела, наорала на адвоката, который только развел в ответ руками.