Подошла моя очередь. Вера Алексеевна спросила: «Как?» – «Пришёл, Вера Алексеевна». – «Ну, слава Богу!». Она мне говорит: «Что сказать хочешь?». – «Господа Иисуса Христа хочу поблагодарить и попросить у Него прощения. Чем я могу помочь, принести пользу людям?». – «От помощи, – говорит, – нельзя отказываться. У церкви есть люди, которые просят милостыню. Если у тебя есть рубль, то отдай им этот рубль».

Помню этот наказ на всю жизнь. Теперь я часто хожу в церковь и даже чаще для того, чтобы поделиться с нищими, с теми, кто стоит на паперти…

В июне я уехал в отпуск. Хотел опять попасть к Вере Алексеевне. Позвонил её внуку Алексею, и он сказал, что она умерла.

Она такая же святая, как и Матрона Московская. Только она неканонизированная. Она перевернула жизнь мою: я стал таким настоящим, просветлённым; я в церковь пришёл и своих детей направляю. Сначала, думая о своей болезни, я переживал: почему я? Почему меня эта болезнь застала? Как мне выйти из этого состояния? Сначала мысли были о самоубийстве…

А потом я стал думать: «Это хорошо, что со мной это всё случилось: я узнал Силу Божью, я узнал Бога, но не Самого, а через Его людей, через такого человека, как Вера Алексеевна». Я и другим это же прививаю. Это, это, это всегда будет, это всегда останется. Это – мысли вслух.

Теперь у меня две матери: моя мать и Вера Алексеевна. И я всегда две свечки кладу: за мать и за неё.

Я навсегда запомнил Веру Алексеевну: всегда открытая, собранная, настоящая русская женщина!

В тот раз, когда она с чертями разговаривала, она сказала: «Бог был, Бог есть», я добавил: «Бог будет!». Она посмотрела так значимо. А в последний раз – это моё глубоко личное… Я сказал: «Бог был, Бог есть…» – «Бог будет!» – закончила Вера Алексеевна».

В Красноборске я разыскала Надежду Николаевну Зубареву, у которой когда-то останавливались Анатолий и Валентина (москвичи). Она оказалась очень приятной женщиной, сотрудницей леспромхоза.

Услышав о том, что я собираю материал для книги о Вере Алексеевне, Надежда Николаевна сразу согласилась встретиться. Наша беседа проходила в красноборской библиотеке, работники которой по просьбе Надежды Николаевны любезно предоставили нам отдельный кабинет.

Надежда Николаевна поделилась со мной очень интересными подробностями, связанными с жизнью Веры Алексеевны.

«Свой рассказ я начну с того, как к Вере Алексеевне пришёл дар целительства. После смерти сестры Вера Алексеевна пошла в красноборскую церковь её отпеть и поставить свечи. Стала у иконы Божьей Матери, молится… И вдруг видит: по иконе катится слеза… Икона плачет!.. Вера Алексеевна вышла на улицу, стала у берёзки… К ней подошла бабушка. Вера Алексеевна рассказала ей о своём видении. А бабушка ей сказала: «К тебе придёт дар. Ты будешь лечить, помогать людям, больным людям; страдающим людям ты будешь приносить пользу. Это очень редко бывает, когда икона плачет». Тогда впервые она задумалась… Это она мне сама лично рассказывала.

По роду работы Вера Алексеевна была знакома с медициной. Она лечила животных во всей округе. А потом стала лечить людей. Она рассказывала: «Снится ночью человек и органы: этот – справа, этот – слева. Я писала всё в тетрадь».

Когда Вера Алексеевна только начинала лечить, она принимала людей понемногу и в двенадцать часов заканчивала приём. На приёме она была очень серьёзной, не такой, как в обычной жизни; каждого спрашивала: «Как тебя звать?», «Крещён ты или нет?». Сначала она принимала только крещёных, а потом стала принимать всех. Сказала: «Мне дал право Боженька самой выполнять этот обряд. Я достигла того, что я сама могу это сделать». Я спросила: «А как вы это делаете?». – «Дотрагиваюсь до фаланги пальца – и человек крещён».

Вера Алексеевна была немногословной. Диагностику она проводила руками: проведёт и определяет вслух, словно с кем-то беседует: «Так, голова, сосуды, почки, суставы, ноги…», «прощупывает» человека, будто видит его насквозь.

Были и такие случаи, когда люди выходили неудовлетворёнными. Оно и понятно: в первую очередь надо быть самим к этому расположенными.

Вера Алексеевна вела подсчёт посетителям. Она ломала спички, сколько приняла людей, а потом внучка их считала и говорила ей: «Бабушка, смотри, сколько ты людей приняла!» Доходило до шестидесяти. Очереди к Вере Алексеевне были бешеные: людей – скопище, машин – куча. Она говорила: «Как я могу отказать? Люди в такую даль ехали». Дорожники к ней и дорогу очистят, и дров подвезут.

Первый раз я поехала к Вере Алексеевне со знакомыми; у них были проблемы с сыном. Мальчику было около пяти лет. У него на голове слева появилось какое-то образование наподобие круглого шарика; кроме того, при малейшем ударе синел носогубный треугольник, и ребёнок плакал от боли. Иногда во время таких приступов у него перехватывало дыхание. Мать вызывала «скорую», но, когда приезжала бригада, ребёнок уже хорошо себя чувствовал.

Врачи направили его в Архангельск. Там сделали снимок и сказали, что круглое образование надо удалять, и поставили мальчика на учёт.