Шрифт:
Спрашивала, была ли операция. А потом лечила всех.
Вера Алексеевна делала только хорошее. Когда к ней приходили люди, которым что-то было наведено, она это чувствовала на расстоянии. Однажды к ней приехала женщина, у которой всё тело покрылось нарывами. Вера Алексеевна её приняла, а потом говорит: «У вас в машине сидит ещё один человек, но вы её ко мне не заводите: ей сделано злое. У меня изба чистая». – «Что же ей делать?» – «Ищите бабушку». – «Ну, к какой же бабушке обратиться?» – «Спрашивайте у людей. Люди всё знают».
Однажды я спросила Веру Алексеевну, лечит ли она от алкоголя. «Не могу, – был ответ. – Не могу мужа вылечить. По его роду было сделано сильнее меня: он был проклят кем-то по роду. Я с этим справиться не могу». Она объяснила, что родственное проклятие обладает большой силой.
С Верой Алексеевной было очень интересно общаться, слушать, как она рассказывает…
В трудные 1990-е годы она говорила: «Сейчас мы ещё неплохо живём. Подойдёт ещё сложное время».
Вера Алексеевна рассказывала о своей жизни, когда работала в совхозе и всюду ходила пешком, и на работу, и по домам: «Бреду пешком: снег не снег, дождь не дождь… Приду вся сырая, на русскую печку заброшу свою одежду. А утром опять мне надо идти…»
Она сквозь время видела
Рассказ Валентина Александровича Колодкина, бывшего директора леспромхоза «Красноборский»
С Валентином Александровичем Колодкиным, бывшим директором Красноборского леспромхоза, мне посоветовали встретиться местные жители, так как он часто навещал Веру Алексеевну, направлял к ней многих людей, очень её уважал и считал близким человеком.
Несмотря на свою занятость, Валентин Александрович сразу же откликнулся на мою просьбу встретиться и поделиться воспоминаниями о Вере Алексеевне.
Валентин Александрович – степенный мужчина с умным, внимательным взглядом – производил впечатление человека ответственного, честного и мыслящего. В нём чувствовалась серьёзность и доскональное знание лесного дела. Валентин Александрович оказался интересным собеседником и творческой личностью. Беседуя с ним, я поняла, что передо мной не только высокопрофессиональный специалист и талантливый руководитель; передо мной человек, искренне болеющий за свою Родину, за судьбу людей и государства. Он жил, думая о проблемах страны, о лесной отрасли, о своих сотрудниках. Этот человек привык всегда так мыслить, радея о других; принципы чести остались для него главными. Может быть, именно поэтому Валентин Александрович и был так близок Вере Алексеевне: возможно, видя в нём эти качества, она его привечала.
О Вере Алексеевне он говорил искренно, эмоционально, с теплотой и любовью; даже посвятил ей стихи… Было ясно, как много она для него значила. В каждом слове Валентина Александровича звучали почитание и благодарность.
Познакомился я с Зашихиной Верой Алексеевной в начале мая 1993 года. До этого времени я был наслышан от людей, что есть такая бабушка в деревне Середовине, что в 15 км от Дябрино, которая лечит. Также знал, что начальник Красноборского ДРСУ, Гнатюк Виктор Петрович, с ней в очень хороших отношениях. А муж Веры Алексеевны, Николай Дмитриевич, работал на тот момент в ДРСУ.
И вот весной 1993 года ко мне приехал мой друг, Косенчук Николай Григорьевич, который сильно простыл и месяц отлежал в больнице г. Котласа, но легче ему не стало. Николай Григорьевич переночевал у меня, а утром собирался лететь домой в п. Куликово. Видя, как тяжело ему было, я предложил съездить к Вере Алексеевне. Он ответил: «Давно к ней хотел съездить, но как попасть?»
Я позвонил Виктору Петровичу Гнатюку, спросил, как зовут эту бабушку и есть ли у неё телефон (мобильной связи в то время не было). Виктор Петрович назвал номер телефона, но добавил: «Вряд ли она ответит, чаще телефон держит выключенным, а то звонят отовсюду, покоя не дают».
Тем не менее я решил позвонить. Время было семь часов утра. Но вот чудо! Ответила сама Вера Алексеевна. Я сказал, что звонит Валентин Колодкин, что сильно болеет друг, и спросил, можно ли приехать. Она ответила: «Друг? Простыл? Ну что, приезжайте».
В тот же день мы добрались до этой деревни, постояли в очереди, и Николай попал на приём. После него я зашёл поблагодарить Веру Алексеевну. Я сказал ей, что это я звонил утром, и сказал: «Спасибо, что приняли». Она мне тут же говорит: «Ну-ка садись, посмотрю тебя».
Перекрестила меня и открытыми ладонями на некотором расстоянии от меня (сантиметров 15–20) повела от головы до пояса. И через секунду: «Ой, парень, да у тебя порок сердца!» Я был ошарашен.
Ни слова не спросив, где, что болит, она безошибочно ставит диагноз. Дело в том, что на приписной комиссии в 9 классе (1967 год) мне хотели выдать «белый билет», т. е. «годен к нестроевой», именно из-за порока сердца. Меня ни в пот, ни в дрожь, но в какое-то непонятное состояние бросило – как она так может? Ведь даже у врача на приёме спрашивают: «На что жалуетесь?» Или назначают обследование от рентгена до анализов. А тут?