Шрифт:
Николай запнулся, подыскивая подходящие слова, но не нашел ничего лучшего, чем выпалить:
– От смерти!
– От смерти?! – невольно вырвалось у Кирилла, – да что ты такое говоришь?
– Так и было.
– Откровенно говоря, я ничего не понимаю… – растерялся журналист.
– А и понимать здесь нечего! – громко сказал Николай и уже тихо, почти шепотом, закончил, – нечистое место-то, заговоренное. От него одни беды.
– Ты имеешь в виду подземелье? – уточнил Руданский, – или тайник, который я нашел?
– И то, и другое, – сказал Николай и воровато оглянулся, словно их разговор кто-то мог подслушать.
– Шутишь… – на всякий случай предположил Руданский.
– Да какие здесь шутки! – Николай сделал круглые глаза и грозно посмотрел на журналиста, – похож я на шутника? Ну скажи, похож?
Кирилл был вынужден отрицательно замотать головой, а то, неровен час, Николай еще набросится на него с кулаками.
– То-то, – уже миролюбиво продолжил хозяин дома, – и отец мой ни шутником, ни чудаком никогда не был. Скорее всего, он получил предостережение. А может быть, и не одно. Кто ж знает. Может быть, на него какое воздействие было оказано. Я тогда мальцом был, не понимал…
– Какое воздействие? О чем ты говоришь? – удивился Кирилл.
– Да такое…
Николай снова воровато оглянулся и перешел на шепот:
– Какое со мной случилось. Вот я сейчас расскажу…
Он открыл дверь в коридор и, войдя в него, вскоре появился с легким, сплетенным из лозы, стулом с ажурной спинкой. Поставив стул рядом с Руданским, сел напротив Кирилла и стал шепотом рассказывать.
3
– После того дня, как ты слазил в подземелье, начались у меня всякие злоключения. То одно, то другое. То все беды сразу свалятся. Словом, черная полоса в моей жизни началась.
– Черная? – Кирилл удивленно поднял брови.
В этот миг он подумал о себе и о «черной полосе» в собственной жизни. Она тоже связана с Николаевым подвалом. Точнее сказать – с тремя свитками, которые Руданский вынес из хранилища, устроенного в древнем тайнике подземелья. Но эта полоса связана не с самим фактом извлечения свитков из тайника, а с неумением их прочесть, расшифровать? Иными словами, как понимал Руданский, он получил «наказание свыше» за то, что не смог выполнить «возложенную на него задачу». У Николая же совсем другое – его попросту не допускали в подвал. И все.
– …однажды, – продолжал хозяин дома, – я решил слазить в подземелье и посмотреть, что же ты там раскопал. Но я один, без посторонней помощи, попасть туда не могу. Сверху кто-то должен был крутить колеса нашей с тобой «лебедки». Но уже тогда я боялся посвящать посторонних в суть нашей с тобой тайны. Поэтому вынужден был действовать самостоятельно. Изготовил веревочную лестницу, намертво закрепил ее над люком и…
– Полез, – добавил за него Руданский.
– Нет, не полез. Уже вечер наступил. Темнеть стало. Решил до утра отложить это нечистое дело.
– Так уж – нечистое! – воскликнул журналист.
– Ты слушай меня и не перебивай.
Николай снова сделал «грозные» глаза, и в его голосе появилась угроза.
– И снится мне ночью сон… Даже не сон, а как сказать… Словом, вижу я огненное слово «НЕТ». Как запрет на что-то. Понятно?
– Не лезть в подземелье – догадался Кирилл.
Николай никак не отреагировал на замечание журналиста и продолжил:
– Ага… Просыпаюсь я и напрочь забываю о грозном предупреждении. Позавтракал здесь, на веранде. И пошел в сарай. За минуту, а может и меньше, спустился по веревочной лестнице туда, в подвал. А перед самым спуском еще и «переноску» туда опустил. Лампочка светится, все хорошо и никаких проблем. И вдруг…
Николай поднялся, и плетеный стульчик старчески заскрипел. Кирилл молча проследил за тем, как хозяин подошел к приоткрытой двери в коридор и плотно ее закрыл. Затем не спеша вернулся на старое место и снова уселся на плетеный стул.
– …и вдруг у меня закружилась голова, и все поплыло, поплыло перед глазами. Я как стоял, так и сел на пол. Силы покинули меня. Руки сделались ватными, пот прошиб. И вижу я снова это огненное слово «НЕТ». Все сразу понял и, еле живой, полез по лестнице вверх. Вспомнились и сон, который накануне ночью был, и полоса неудач, уже тогда начавшая меня преследовать.
Выбрался из люка еле живым. Вытащил лестницу, лампу-переноску и лишь тогда спокойно вздохнул. Понятно, что второй раз лезть в подвал не было у меня никакого желания. Пошел вот сюда, на веранду, хотел попить горячего чайку. Да как зашел, так и упал. Во-от здесь…
Николай указал рукой на место падения. Выходило так, что Руданский сидел как раз на… Журналист невольно передвинул свой стул в сторону.
– Сиди, сиди, – успокоил его собеседник, – сейчас-то что… Пришел я тогда в себя, скорую вызвал, и увезли меня в больницу. Сердце. Полежал, оклемался и домой. А через несколько дней новый приступ, только теперь печень. Снова скорая увезла. Потом желудок схватил, а через месяц снова сердце… Я несколько месяцев из больницы почти не вылазил. Однажды сестричка в приемном покое даже пошутила: «О! Вы у нас как прописались».