– А где дипломат? – спросила Джин.

– Это уже не важно. Мертвым он все равно не понадобиться. – просто сказала я.

Она скользнула по мне заинтересованным взглядом, а потом улыбнулась. Гадко-гадко.

– Значит, ты все знаешь. Так даже проще. – Она почесала тонкий шрам на щеке. – Ну что ж, тогда не стоит размениваться на любезности и лишние объяснения. Это была просто расплата за мое желание. Желание жить. В каменном саркофаге, четыре дня. Сходишь с ума от темноты и голода. А за дверью рыщут злыдни. Голодные и безжалостные. И тут только один выбор – смерть. Долгая или быстрая. Но это уже не имеет значения.

– Ты права. Это ни к чему. Но все-таки кое-какие ответы я должна узнать. – мои губы обветрились, поэтому каждое слово давалось мне с трудом.

– Ты слишком много говоришь. Я хотела выстрелить тебе в спину, но потом поняла, что мне этого будет мало. Ты попыталась забрать то, что принадлежит мне. Я такое не прощаю. – она выставила пистолет. Его черное дуло смотрело на меня.

– Почему ты молчишь? – глаза Джины были совершенно спокойными. Она облизала губы и приставила пистолет к моему лбу. Я не сопротивлялась. Я знала, что это бессмысленно.

– Стреляй. – твердо сказала я. Впервые в своем голосе я слышала такие жесткие, уверенные ноты. Это был голос другого человека. Но это ничего не меняло. Смерть всегда ходила рядом, а теперь смотрит из черного дула. – Только...

– Тьфу ты, опять условия... – противница неприлично выругалась, – Что еще?

Она заметно нервничала, то и дело переводила взгляд с пистолета на меня, как будто боялась, что я выбью его из рук, как в фильме. Нет.. Это будет лишь жалкой и смешной попыткой, которая вряд ли кончиться удачей. Нож тоже бессилен. Не показывай свою слабость. Будь гордой. Нужно быть гордой. До конца.

– То, что ты мне говорила – это правда? Правда ему было все равно, выживу я или нет? – мой голос чуть не дрогнул, не от страха – от горечи. Она была слишком напряжена, чтобы заметить это.

– Да, если тебя это так волнует. Ему на тебя наплевать. Это уже не имеет значение .- и она задумалась. И тут я увидела. Каким-то невероятным, непостижимым образом. Я увидела все, как бы со стороны. Он несет на руках мое тело, а из раны на пол крупными каплями льется кровь. Его рубашка в крови, его руки в крови. Он бережно кладет меня на операционный стол, и рыжеволосая женщина срезает с меня кусками куртку с того места, где зияет кровавая рана.

– Много крови. Слишком много. Что-то не так? – спросил он.

– Еще не знаю... – сказала она, пинцетом приподнимая лоскут куртки. – Ты запросто мог девочку инвалидом оставить...

Он тяжело упал на диван. Тишина.

– Сейчас простерилизую и буду зашивать.... Глубоко, черт побери, слишком глубоко. – она склонилась над моим телом.

– О, Господи. – он побледнел.

– Ладно, очухается. Ты лучше подумай что им сказать, чтобы они ее забрали сейчас...А не то какая разница, что я тут с ней вожусь?.. Кстати, если все пойдет как надо, ее надо будет напичкать снотворным, а то вдруг ненароком в вертолете придет в себя... Ты сильно рискуешь, Франс, очень сильно... Они могут не поверить...

Он долго смотрит на свои руки, переводит взгляд на пол. Он прячет лицо в окровавленных ладонях, а потом вздрагивает.

– Почему он вздрогнул тогда, когда ты зашивала мне рану? – спросила я спокойно.

– Ты произнесла его имя... – мгновенно ответила она. – Откуда ты это знаешь?

– Это уже не имеет значение. – я закрыла глаза.

– Ты знаешь, именно тогда я поняла, что ненавижу тебя! – эти слова она почти прокричала, и нажала курок.

Щелчок и тишина. Я горько улыбнулась. Я поняла одну страшную истину. Истина приходит с последним вздохом, как некоторая компенсация за страдания. Я поняла все. Я поняла, что неведомая сила хранит мою жизнь не просто так. Я поняла суть моего желания и его последствия. Чудом прошедшая анкета, мое зачисление в стройные ряды доблестных колонизаторов темной стороны, чудесные спасения в безвыходных ситуациях и самое главное...

– Закончились патроны... – выдохнула она, – ты невезучая. Не смейся. Тебе же хуже. Вместо легкой смерти тебе придется помучаться.

И тогда она бросила пистолет в снег и ловко выхвалила нож. И словно в замедленной съемке я видела, как он летит к моему сердцу, и как его поглощает тьма.

Между нами стоял он. В черном расстегнутом кашемировом пальто с рукавами три-четверти, из его рта валил пар. Он стоял ко мне в пол оборота, и его длинные волосы были собраны в хвост. Только некоторые пряди свободно падали на лицо. Он был бледен и тяжело дышал.

Он резко повернулся ко мне спиной и на снег упал нож. Я стояла, прислонившись к холодной стене, и не могла пошевелиться. Он упал на колени, подхватив ее оседающее тело. Я не могла понять, что там произошло. Я слышала лишь тихий женский голос:

– Ну, вот и все... Ты сделал свой выбор.... Я... я ... люблю тебя.....

Скажи... скажи, что ты меня любишь... Такая любовь заслуживает взаимности... Ты ведь любишь?

– Да. – его голос был тих.

– Наклонись... – прошептала она, и его голова склонилась над ней.