— Добро пожаловать на борт, приятель, — приветствовал его Рыбаков. — Хороший денек для морской прогулки, а? Небо чисто, на море штиль. Я тут подготовил для тебя пакет с компенсацией расходов, а в придачу бескозырку.

— Спасибо, адмирал. Смотрите-ка, как раз впору. — Теперь сходство Владимира и Рыбакова стало полным.

— Я велел сделать сзади изображение Брежнева. И позволь познакомить тебя с Владко, сербом-мореходом и моим первым помощником. Владко, иди, поздоровайся с Владимиром Гиршкиным!

Открылся люк, ведущий на нижнюю палубу, из него вылез нечеловечески высокий, мощный, красноглазый и почти голый парень, вылитый герой сербских легенд и сказаний. Он беспрестанно моргал и прикрывал глаза. В отверстии люка Владимир углядел крупную полосатую кошку (а может, и маленького тигра), бродившую среди валявшихся на полу мятых банок из-под томатного супа, пустых бензиновых канистр и сдувшихся футбольных мячей, а также выцветшей балканской атрибутики: гербы, триколоры, увеличенные снимки вооруженных людей в военной форме, застывших навытяжку вокруг свежих могильных холмиков.

— О, да мы с вами практически тезки, — обратился Владимир к Владко.

— Не, не, — возразил серб. Он все еще походил на человека, только что выбравшегося из бомбоубежища. — Я — Владко. — Видимо, в русском он был не силен.

— А это, — Рыбаков указал на миниатюрный вентилятор, стоявший на приборном щитке, — это Феня, юная племянница Вентилятора.

— Я имею удовольствие быть знакомым с вашим достойнейшим дядюшкой, — начал Владимир.

— Она еще слишком мала, чтобы разговаривать! — рассмеялся Рыбаков. — Ну и бабник же ты! — Он повернулся к сербу: — Владко, готовьсь! Первый помощник на капитанский мостик! Запускай двигатели! Отплываем!

С постиндустриальным жужжанием — звук не громче того, что издает включенный компьютер, — заработали двигатели «СС Брежнева». Владко ловко провел лодку в обход неповоротливых сторожевых кораблей, стоявших в гавани, и взял курс на южную оконечность острова Манхэттен. «Покататься на гоночной лодке!» — думал Владимир с детским восторгом. Прежде с ним такого не случалось, как и многого-многого другого. О, шибающий в нос запах открытого моря!

— Как там в Вашингтоне? — крикнул Рыбаков, перекрывая свист ветра и шипение мутных волн; аэродинамический нос «Брежнева» легко рассекал и ветер, и волны.

— В вашем деле по-прежнему немало спорных моментов, — весело врал Владимир.

Да, самое главное — веселиться. Улыбаться во весь рот. Они ведь играют в увлекательную игру, специально придуманную для русских эмигрантов, называется «вышибалы», только увернуться надо не от мяча, но от реальности. Родная бабушка Владимира слыла чемпионкой в этой игре.

— Я встретился кое с кем из Комитета по делам юстиции при Белом доме…

— Выходит, ты побывал у самого президента!

— Нет, Белый дом был закрыт.

А почему его закрыли? Все просто.

— У них сломался кондиционер.

— И они не догадались включить парочку вентиляторов? — Рыбаков покачал головой и потряс кулаком в адрес обслуги Белого дома. — Эти американцы — просто свиньи. Кондиционеры им подавай! Гипермоллы! Паршивые людишки. Надо опять написать в «Таймс» на тему «Куда катится наша страна?». Но если бы я стал гражданином, шуму от моего письма было бы больше.

— Теперь недолго осталось, — заверил его Владимир. В таких вещах точные сроки лучше не указывать.

— А расцветающую дочку президента ты видел? Это прелестное создание?

— Мельком в Центре Кеннеди. Она очень похорошела. — Это уже и враньем нельзя было назвать. По сути, он развлекал сказками несчастного инвалида. Можно сказать, выполнял социальную работу, общаясь с одиноким стариком.

Рыбаков потер руки и подмигнул Владимиру. Потом, вздохнув, отдал честь, приложив пальцы к фуражке. Вытер брызги с очков. В темных очках, привалившийся к носу скоростной моторки, Рыбаков как никогда походил на обитателя Нового Света — богатого американца, у которого все под контролем. Владимиру вспомнились его собственные подростковые мечты: юный Владимир, туповатый сын владельца местной фабрики, победоносно бежит по полю огромного рекреационного центра Ивритской школы, глаза местных девиц, упакованных в «Беннетон», напряженно следят за коричневым овальным мячом, зажатым в бугристых руках Владимира, и тут он совершает бросок по воротам или прорыв к воротам, или что он там должен был совершить. Вообще мечты Владимира складывались в любопытную параболу. Подростком он мечтал о признании сверстников. Во время краткого пребывания в колледже мечтал о любви. После колледжа жаждал довольно проблематичного диалектического единства любви и понимания. А теперь, когда и то и другое было у него в кармане, он мечтал о деньгах. Какие новые мучения ждут его впереди?

— Может, когда ты опять будешь в Вашингтоне, — говорил Рыбаков, — представишь меня первой дочке страны? Мы пойдем с ней в кафе-мороженое. Этой юной леди наверняка будет интересно послушать мои морские байки.

Владимир согласно кивнул. За кормой полумесяц Южного Манхэттена быстро уменьшался в размерах. Небоскребы, предводительствуемые двумя башнями Всемирного торгового центра, казались то выраставшими прямо из воды (почти венецианское зрелище), то чем-то вроде подношения на блюдечке с синей каемочкой.