— Я не поеду в Вичито. — Акцент Владимира преобразил топоним Вичито в самое иностранное слово в английском языке, какое только можно было вообразить. — Я хочу жить с Фрэн и чтобы все было хорошо. Ты сделаешь так, чтобы все было хорошо.

Хотя он и диктовал условия, но руки дрожали так, что с трудом удавалось удерживать трубку между ртом и ухом. Владимир стоял в покореженной телефонной будке. Слезы набухали в уголках глаз. Разразиться бы сейчас серией долгих, конвульсивных рыданий в стиле Роберты — пусть Баобаб послушает. Он всего лишь хотел добыть двадцать тысяч вшивых долларов. Не миллион же. Двадцать тысяч доктор Гиршкин зарабатывает на паре своих пугливых пациентов с золотыми зубами.

— Хорошо, — ответил Баобаб. — Значит, вот как мы поступим. Вводятся новые правила. Запомни их или запиши. У тебя есть ручка? Алло? Ладно, правило первое: тебе нельзя никого навещать — ни друзей, ни родственников, ни на работу ходить, ничего. Звонить мне будешь только из автомата и разговаривать не дольше трех минут. — Он умолк. Владимир представил, как он заглядывает в памятку, на которой отпечатаны правила. Неожиданно Баобаб понизил голос: — Дерево, девять тридцать, завтра. Встречаться мы не должны, — продолжил он громко. — Связь держим исключительно по телефону. Если остановишься в отеле, обязательно заплати наличными. Ни в коем случае кредитной картой. Еще раз: дерево, девять тридцать, завтра.

Дерево. Их дерево? То самое дерево? В девять тридцать? Утра? Неужто Баобаб поднимется в столь жуткую рань?

— Правило пятое: все время перемещайся или по крайней мере стремись к тому. Из чего вытекает…

Но правило шестое не успело перевалить через мембрану, в трубке послышалась возня, и на линии возникла Роберта. Коронным тоном дешевой шлюхи, от которой разит джином за девятьсот миль, девчонка воскликнула:

— Владимир, милый, привет! — Что ж, хоть кто-то рад его возвращению. — Послушай, зайка, у тебя случайно нет связей в русском криминальном мире, а?

Владимир едва не повесил трубку, но в сложившейся ситуации даже голос Роберты звучал на удивление по-человечески. Он вспомнил о сыне мистера Рыбакова, Сурке.

— Права, — пробормотал он, не в состоянии более выговорить ни слова.

Под ним грохотал городской поезд, лишь подчеркивая шаткость его жизни. Двумя кварталами ниже двое веселых грабителей перебрасывались меж собой, как мячом, вопящим офисным служащим.

— Права, как кстати! — возликовала Роберта. — Ласло подумывает открыть там Академию актерской игры и пластических искусств. Тебе известно, что в Праве сейчас находится тридцать тысяч американцев? По меньшей мере половина из них — законченные Хемингуэи. Ты бы поехал туда?

— Спасибо за предложение, Роберта. Это трогательно. Но сейчас у меня другие… кое-какие проблемы. Кроме того, в Праве… Чем я могу тебе помочь? Я знаю одного старого моряка… Старого сумасшедшего… Ему необходимо натурализоваться.

Повисла долгая пауза, и Владимир сообразил, что из его торопливого бормотания ничего не понять. — Это длинная история… — размеренно начал он, — но суть в том… мне необходимо… О господи, что со мной?

— Расскажи мне все, большой медведь! — подбодрила его Роберта.

— Суть в том, что, если я добуду этому сумасшедшему гражданство, он устроит меня к своему сыну в Праву.

— Ясно, — сказала Роберта. — Гражданство я ему определенно предоставить не могу.

— Нет, — согласился Владимир. — Не можешь.

И зачем он тратит время на болтовню с шестнадцатилетней девчонкой?

— Но, — продолжила Роберта, — в моих силах предоставить ему кое-что ничуть не хуже…

Дерево было рассохшимся и ободранным дубом, его корявые ветви укрывали в своей тени столь же битую жизнью родственницу — Скамейку. Дерево и Скамейка существовали нераздельно отныне и во веки веков в маленьком парке на задах научно-математической школы, где перед Владимиром и Баобабом регулярно ставили академическую задачу, после чего они, не сумев достойно с этой задачей справиться, удалялись на Скамейку под Деревом. Во время особенно душераздирающего кислотного кайфа Баобаб вырезал на Скамейке инициалы — свои и Мишеля Фуко, а ниже нацарапал в духе учениц начальной школы: ЛДН — «лучшие друзья навеки».

Владимир, скорбя по простоте того даром потраченного времени, нагнулся и с тоской провел пальцем по буквам, но тут же одернул себя: что за глупости!

Сзади просигналила машина.

Роберта высунулась из окошка такси, размахивая огромной соломенной шляпой.

— Садись! — крикнула она. — Баобаба выследили в Верхнем Манхэттене. Шевелись!

Они остановились у старого склада рядом с Голландским туннелем. Помещение с низкими потолками, щербатыми перилами, редкими полосками линолеума на полу, рисунком на дверях — эмблемой погрузочной компании, оставшейся от предыдущего арендатора и окончательно не соскобленной. Владимира усадили рядом с Робертой в глубине зала, за веревочным ограждением с табличкой «Места для гостей кандидатов на гражданство». Остальные «гости», все до одного потрясающие актеры и добрые друзья Роберты, как объяснили Владимиру, выглядели так, словно нарядились на свадьбу — исламабадскую или калькуттскую; количество тюрбанов и сари достигало критической массы. Во всяком случае, темных футболок и штанов в обтяжку — униформы молодых безработных лицедеев — не было и в помине.