Шрифт:
– На Тверской.
– Правильно, ближе всего. И с Пушкиным заодно попрощаемся. Я к нему раньше часто бегала, цветы носила, даже советовалась мысленно. А в военной форме он меня еще не видел...
– Ох, и романтик ты, Наташка!
– Так жить интереснее, сухарь несчастный! Ну, побежали, а то вдруг на сеанс опоздаем...
Но они успели. Фильм шел старый, правда, один из самых любимых – «Истребители». В маленьком зале было совсем немного зрителей, и Леня, поколебавшись, взял Наташину руку в свою.
Когда с экрана Бернес затянул: «В далекий край товарищ улетает...», Наташа повернулась к Лене и заговорщически улыбнулась, качнув головой. А потом, в самые напряженные минуты, ее ладонь сжималась в кулак, и Леня даже шепнул:
– Чего это ты? Ведь знаешь, как кончится! Видела не раз!
Выйдя на улицу, Наташа прошла несколько шагов, опустив голову и задумавшись.
Потом быстро сбоку глянула на Леню.
– Понимаешь, я всегда заново переживаю! Да тут еще про мое увлечение – авиацию. Ведь здорово: «Любимый город может спать спокойно...» Счастливцы летчики, которые сейчас имеют право так сказать!
– Не горюй, твоя авиация впереди! Вот разгромим фашистов, снова пойдет учеба...
– Тогда-то, конечно, пойдет! Но для победы надо больше летчиков сейчас, сегодня!
– Снайперы тоже нужны.
– И пулеметчики... И Волга впадает в Каспийское море...
– Не задирайся, Наташка!
– Слушаюсь, товарищ член комсомольского бюро!
Шестнадцатого ноября началось новое наступление на Москву. Фашисты заняли Клин, Солнечногорск, обойдя Тулу, вышли к Кашире.
В эти дни Леня все чаще и чаще думал о вступлении в партию. Это отразилось и в дневнике:
«...Решил вступать в кандидаты партии. Подумать только, буду в партии, которую создал Ленин, пойду в бой коммунистом... На днях, наверно, поеду в Москву за рекомендацией райкома комсомола. Наташа тоже собирается поехать в Москву. Значит, опять поедем вместе. Только бы не сорвалось! Она тоже собирается вступать в партию...»
Леня не ошибся насчет Наташиных планов. Да и не были они секретными.
– По-моему, самое нам время подумать о том, чтобы стать коммунистами: страна в опасности, мы защищать ее собираемся. Верно, Машуня? – рассуждала как-то вслух Наташа. – У нас издавна в семье так повелось. В гражданскую все мои – и дедушка с бабушкой, и братья мамины, и мама – стали большевиками, участвовали в боевых действиях. Я поэтому тоже должна...
– Правильно, – отозвалась Маша. – Мой папа всегда повторял: «Держись за партийными, они тебя на верный путь выведут». Братья мои раньше меня добровольцами пошли. Тоже, верно, на фронте в партию вступать будут... И я за ними!
Из Москвы Наташа привезла документ, которым очень гордилась. В выписке из протокола бюро Коминтерновского райкома комсомола говорилось, что ее рекомендуют для вступления кандидатом в члены ВКП(б) «как активного комсомольского работника и замечательную патриотку».
– Только это слишком сильно про меня сказано: «Замечательная патриотка», – сказала она Маше.
– Скромничаешь ты! А на самом деле такая и есть, – убежденно произнесла Маша. – И смелая, и патриотка. Тебе рекомендация на всю жизнь дается, и в ней должно быть сказано: не зря, мол, этот человек в партию идет и для партии он нужный...
– Значит, ты считаешь, что я смелая?
– Еще какая! И настырная. И друг-товарищ хороший. И снайпер настоящий.
– Ну, спасибо, Машенька, – засмеялась Наташа. – Если в себе засомневаюсь, только к тебе обращусь.
– А я разве что выдумываю? Любой, кто тебя знает, это подтвердят...
Наташа действительно всегда была смелой, упорной, прямой. Водилось это за ней с детства.
...Выбрались они однажды с мамой после трудового дня (дочь училась в школе, а мать – в Тимирязевке) на прогулку в Останкинский парк. Аттракционы были облеплены ребятней, но Наташа потащила маму мимо, к парашютной вышке. Вымолила разрешение, поднялась наверх, вышла на площадку, отыскала глазами маму, махнула ей рукой и, не задерживаясь, не колеблясь, прыгнула. Когда подбежала к маме, глаза ее упоенно сияли!
Всегда, когда она радовалась, веселилась, глаза ее были ярко-синими. А в минуты волнения они отливали серовато-стальным оттенком...
Как-то раз ее классный руководитель пришел на урок крайне раздраженным. Он прерывал ответы ребят, делал ненужные замечания, и плохие оценки градом сыпались в классный журнал.
– Ну-ка попробуйте ответить вы, – обратился он к Наташе. – Весь класс плохо подготовился, посмотрим, как обстоят дела у старосты.
– Я вам сегодня отвечать не буду, – отчеканила Наташа. – Вы сегодня... несправедливы!