Как раз в Мостиску, давненько, уже ехал со мной на маршрутке мужик, который вез из Польши мясо. Вез, потому что в Украине копчености, говорил он, и дорогие, и нехорошие, а вот в Польше – и лучше, и дешевле. Единственное, говорил он, нужно следить, потому что и тут может попасться дерьмо.

– Жалко, - прибавлял мужик, а сумку с мясом держал на коленях, - что кота у меня нет. – Если бы, - продолжал он, - был у меня кот, я бы в мясную лавку ходил бы с ним. Выбираешь колбасу, просишь отрезать кусочек, даешь этот кусочек коту, так он сразу знает, из мяса колбаса или не из мяса. Если съест, брать можно. Если не съест, тогда до свидания.

Ну а потом, уже и не знаю каким чудом, от этого мяса мы перешли на исторические темы.

– Дрезден, Лейпциг, - говорил он, а от мяса в его сумке несло мертвечиной, - это же все древнерусские города. Мы же под самый Гамбург подошли, Рим победили. Так, так. Украинец древним Римом правил.

Я глядел в окно, как ветер – или движение маршрутки – гонит пустые рекламные пакеты и клочья бумаги, а когда услышал это его "так, так" – повернулся к нему. Наверное, мина у меня была очень даже изумленная, он даже рассмеялся.

– Об украинцах, - сообщил, - писали уже Тацит и Птолемей. Понятное дело, - подчеркнул он, - тогда их украинцами не называли. Называли их карпами, потому что проживали они в Карпатах, или же остами. А слово "осты", - разглагольствовал мужик с мясом, - это искаженное слово "русы".

– А как же, - спросил я, - можно исказить "руса" в "оста"?

– Да очень просто, - ответил мне тот и стал загибать пальцы. – Вот, пожалуйста: "русы" стали "росами", "росы" – "оросами", "оросы" – "осами".

– А "осы" сделались" "остами", - угадал я.

– Ну да, - ответил тот. – Точно так же было и с Одоакром, который правил Римом после низвержения последнего цезаря, Ромулуса Августуса. Одоакр был пра-украинцем, оросом. На самом деле имя его было Отко. Отко перешло в Одко. Одко превратилось в Одкар, Одкар – в Одоакр. И так далее.

В маршрутке кроме нас ехало несколько пожилых женщин, они выглядели усталыми и полусонными. Молодые – наоборот – цвели и пахли жизнью Парни – хмурой энергией; девушки – демонстративной гордостью. За исключением солдата, который выглядел самым замученным из всех. В его глазах была клиническая депрессия. Создавалось впечатление, будто бы кто-то надвинул ему берет на голову, а он этого и не заметил, и теперь тот печально свисал с макушки. Сквозь грязное стекло солдат глядел на страну, которую был обязан защищать: на зеленую травку на обочинах, на небольшие домики в садах, на лезущую повсюду ту же зелень в тех же садах, на Богоматерей, отливаемых из белого гипса, все из одной-единственной формы, все застывшие в той же молитвенной позе, на кур во дворах, на машины с польскими номерами, потому что регистрировать в Украине было просто невыгодно. Это было задолго до войны в Донбассе, так что ему и в голову, видно, не приходило, что однажды придется сражаться по-настоящему. А с кем это? С Польшей? С Россией? За что? За эти заборы, то деревянные, то из листового металла? За эти продовольственные магазины с куриными ножками под бульон и чипсами с крабовым вкусом? За Украину? Это понятно, вот только чем на самом деле эта Украина является?

– Так, так, - ответил мужик с мясом. Одоакр, повелитель Рима, был оросом, пра-украинцем.

– И что это за теория? – спросил я. Так я впервые услышал об историке Святославе Семенюке. Я записал фамилию, а потом еще и поискал в Нэте [53] .

Так вот, как считает Семенюк, по какой-то причине историки игнорируют эпоху наибольшего величия украинского народа. Время, когда украинский народ занимал земли, сейчас принадлежащие Венгрии, Румынии, Чехии, Австрии, Словакии, Польше, вплоть до Мазовии и Силезии. Повсюду там – считает Семенюк – можно найти русские топонимы. Он утверждает, что, помимо терминов "Червонная Русь", "Черная Русь", "Белая Русь" и так далее, необходимо, к примеру, говорить о "Венгерской Руси" или "Польской Руси".

Крупнейшим русским племенем, которое колонизировало запад, были – по мнению Семенюка – белые хорваты. Те самые, которые в польских мифах создали державу вислян с Краковом и Вавелем. Белым хорватом должен был быть легендарный Вальгерж Вдалы [54] . Поляне, кстати, это тоже русское племя: под Киевом долго еще жили их тезки, о них вспоминал и Нестор в "Повести временных лет".

В общем, украинцы сотворили полян, вислян и отправились на юг, где красивее всего, где менее всего славянско, где скалисто, приморско, оливково-рыбацко и островитянско: в Далмацию – и вот там они уже и остались, создавая Хорватию. Русь, скажем так, Средиземноморскую.

В каком-то смысле Семенюк прав. Ну а почему бы и нет. Ничего такого как объективная история не существует. Существуют исключительно исторические сказания, наррации. Поляки выводят свой род от полян, хотя точно так же, если б только пожелали, могли бы вывести свой род от вандалов, которые жили на берегах Вислы до прибытия туда славян. Ведь славяне всех не вырезали, а только смешались и навязали им собственный язык, но и от них много чего переняли. Тождественность, в конце концов, это ведь не точные науки. Часть болгар выводят свое происхождение от тюркских приволжских булгар, хоть говорят и не на их языке, но на языке покоренных ими славян. Идя этим путем, поляки могли бы свободно выбрать германскую, вандальскую тождественность, несмотря на используемый язык. Или даже славянско-германскую. Подобного рода смешанную конструкцию принимают многие славяноязычные македонцы, утверждающие, будто бы происходят и от славян, и от древних македонян, тех самых, что были у Александра. Почему бы и нет? Действительно, в VI веке на территории Македонии пришли славяне, привили македонцам свой язык, но и внедрились в их локальную культуру, в их среду. И как раз эта среда их сформировала, создала из них славян на македонский манер. Она создала славянских македонцев, но, тем не менее, македонцев.

Так что, да чего уж там, поляки могли бы заявлять свои права на Тунис: ведь это именно там, в конце концов, вандалы, пройдя через всю Европу и переправившись в Африку у Гибралтара, основали в V веке собственное королевство, которое можно было бы – а почему и нет – назвать первой польской колонией.

Словаки могут, а почему бы и нет, если им того хочется, прикручивать к своей коротенькой государственной истории историю Великой Моравы, огромной славянской державы, тянущейся от Кракова до Болотного Озера, или же до Балатона впоследствии. Ведь Великая Морава располагалась и на территории Словакии, так что многие словаки являются непосредственными потомками тех самых моравян. Захотят словаки назваться кельтским народом? Опять же: почему бы и нет? Ведь кельты, точно так же, как и великоморавяне, жили на землях Словакии, и наверняка они являются предками многих добрых словаков. Захотят назваться римлянами? Это тоже при желании можно доказать: ведь римляне до Словакии дошли, заложили укрепленные лагеря, писали на стенах в Тренчине, легионеры оставили здесь свой генетический материал, а римская культура – свое влияние, потому что местные копировали римские дома, бани и туалеты, посуду и украшения. В теории словаки моли латинизировать себе язык в XIX веке, в эпоху кодификации, и, хей, ave Slovaco-Romania, vale!