В мирное время находившиеся в обращении банковые билеты были в строго экономическом смысле банковыми билетами: их выпуск определялся реальными экономическими потребностями. Они попадали в обращение в результате вексельных расчетов, в виде ссуды под залог недвижимости или ссуды под залог ценных бумаг. В основе выпуска банковых билетов всегда лежала реальная коммерческая сделка. Поскольку за ссуду нужно было платить проценты, то едва у должников появлялись свободные деньги, они старались тотчас же выплатить ссуду. Банковые билеты оставались в обращении до тех пор, пока в них была необходимость. Именно поэтому невозможным было такое положение, при котором в обращение попадало бы большее, чем нужно, количество банковых билетов, приводящее к их обесценению. В этом существо дела. По сравнению с рассмотренным вопрос золотого покрытия — второстепенный вопрос. Ведь монархия и до войны фактически имела бумажную валюту.

Совсем по-другому обстоит дело с банковыми билетами, попадающими в обращение в результате получения государством займа от эмиссионного банка. Они служат для того, чтобы ими государство оплачивало своим гражданам приобретенное у них в ходе войны имущество. Этими банковыми билетами государство оплачивает купленные у своих граждан пушки, ружья и боеприпасы, муку и мясо, одежду и обувь. Тот, кто раньше имел реальное имущество, теперь имеет банковые билеты. Банковые билеты занимают место имущества. Именно поэтому они только формально представляют собой банковые билеты, а по существу это государственные бумажные деньги с принудительным курсом; они не средство обмена, служащее удовлетворению потребностей обращения, не временная денежная форма реального имущества, они только компенсирующее средство, формально заменяющее потребленное государством реальное имущество. Экономическая сущность ничуть не изменилась бы, если бы государство напечатало государственные бумажные деньги нарицательной стоимостью, соответствующей сумме займов, полученных от эмиссионного банка, и платило ими своим поставщикам и служащим. (Англия так и поступила: наряду с банкнотами Английского банка в обращение были пущены государственные бумажные деньги с принудительным курсом). Очевидно, что пущенные государством в обращение банковые билеты никоим образом не могут вернуться от своих новых владельцев назад в эмиссионный банк, исключая, конечно, ту относительно небольшую их часть, которая может вернуться в банк при уплате гражданами задолженностей довоенных времен.

Согласно сводке Австро-Венгерского банка от 7 июня 1914 г. нарицательная стоимость находившихся в то время в обращении банковых билетов была равна всего 2,19 млрд. крон (определенная часть банкнотов попала в обращение не в результате предоставления ссуд, а в результате покупки золота). Таким образом, банковые билеты на сумму, большую чем 2,19 млрд. крон, должны остаться у своих новых владельцев, т. е. у населения[24]. Банковые билеты, выданные эмиссионным банком государству, могут быть возвращены в эмиссионный банк только государством и никем другим.

Когда банковые билеты весьма большой нарицательной стоимости попадают в обращение в результате получения государством займов, т. е. в результате действия фактора, стоящего вне нормальной экономической жизни, и выступают не в качестве средства обмена или денежной формы реального имущества, а в качестве средства, компенсирующего поглощенное, использованное в ходе войны имущество, то реально возникает возможность, которая была исключена при обращении настоящих банковых билетов. В обращении оказываются банковые билеты большей нарицательной стоимости, чем нужно, и вследствие этого их реальный курс, их покупательная способность становится ниже нарицательной стоимости, т. е. стоимости того количества золота, которое они представляют.

Все факты свидетельствуют о том, что в большинстве воюющих стран эта возможность превратилась в реальность. Во всех воюющих странах нарицательная стоимость обращающихся банковых билетов настолько увеличилась, что превзошла реальные потребности обращения, даже если принять во внимание продажу товаров в основном уже не в кредит, а за наличные деньги. В качестве примера мы приводим данные на середину ноября соответствующего года об обращении банковых билетов немецкого и французского эмиссионных банков по полной нарицательной стоимости:

Нарицательная стоимость находящихся в обращении банковых билетов в Германии увеличилась более чем в 5 раз, во Франции — приблизительно в 4 раза, в Венгрии — в 7 раз. Но так как во Франции и Германии товарооборот, выраженный в количестве труда, гораздо меньше, чем был до войны (ведь миллионы производителей погибают на фронте), а общая нарицательная стоимость банковых билетов, наоборот, увеличилась в 4—5 раз (нарицательная стоимость каждого банкового билета и теперь формально соответствует тому же количеству золота, значит и тому же количеству труда, что и до войны), то полная покупательная способность банковых билетов упала. Упала настолько, что за банковый билет в 5 раз большей нарицательной стоимости можно купить товар, содержащий только такое количество труда, которое до войны соответствовало в 5 раз меньшей нарицательной стоимости. Мы имеем дело с таким случаем, который Гильфердинг охарактеризовал следующим образом: «При чистом бумажно-денежном обращении с принудительным курсом, при неизменности времени оборота стоимость бумажных денег определяется суммой цен товаров, которые должны пройти через сферу обращения. Бумажные деньги здесь приобретают полную независимость от стоимости золота и непосредственно отражают стоимость товаров...»[25].

4. «Трагедия» денег в военное время

Каким бы теоретически ясным ни казался вопрос об обесценении искусственно пущенных в обращение банковых билетов, мы считаем, что для его полного понимания необходимо рассмотреть сам процесс обесценения. По нашему мнению, дело обстоит следующим образом.

Во время войны правительство покупает у своих граждан настоящее имущество и дает вместо него формально банковые билеты, а с точки зрения их экономической сущности просто государственные бумажные деньги. Что может сделать с ними новый владелец, получивший их в счет своего имущества? Если он покупает на них потребительские товары, то очевидно, что этим способствует усилению дороговизны, т. е. падению покупательной силы денег. Чем больше покупателей в условиях ограниченного количества товаров, тем больше растут цены. Здесь проявляется еще одно обстоятельство, которое усиливает влияние спроса на уровень цен. Дело в том, что государство — отличный покупатель. Ведь с точки зрения милитаризации решающий фактор — полное и многостороннее удовлетворение потребностей армии, а цены — дело второстепенное, и поставщики армии реализуют государству свои товары по очень выгодным ценам. Нарицательная стоимость банковых билетов, которые получают поставщики в счет проданного имущества (пшеницы, вооружения, сукна и т. д.), значительно превышает ту сумму, в которую они сами оценивали свое имущество до войны. Все, кто имел во время войны какие-нибудь товары для продажи, обогатились. Во всяком случае, такова видимость. Естественно, что люди, которые за свои товары получили гораздо больше денег, чем когда-либо могли себе представить, и неожиданно стали в собственных глазах богатыми людьми, — эти люди не очень беспокоятся о том, сколько денег дают за какой-нибудь товар. Для них все дешево. Армия нуворишей покупает все: продовольствие, шелка, мебель и ковры, картины и скульптуры; им все по карману. Вследствие дефицита товаров, как уже было отмечено, наблюдается тенденция их подорожания. Фиктивная покупательная способность внезапно обогатившихся людей, которую они приобрели, став владельцами бумажных денег, только усиливает эту тенденцию. Кто-то правильно подметил: сложилась обстановка банкета, на который пригласили тысячу человек, а столы накрыли только на двести.

У людей есть пригласительные билеты на банкет, т. е. в большом количестве бумажные деньги, но на банкете не хватает еды и питья, как на рынке не хватает товаров, которые можно было бы купить за деньги. В результате владельцы «легких» денег, стремясь приобрести дефицитные товары, с легкостью набавляют цены; они хозяева положения и на базаре у прилавка птичницы, и на аукционе Киленьи в музее Эрнст.

Положение не меняется и тогда, когда новоявленные богачи хотят использовать полученные от государства в счет своего имущества бумажные деньги в качестве капитала. Это означает, что они должны появиться на рынке как покупатели, чтобы приобрести составные части настоящего капитала: машины, сырье, лошадей и т. д., в общем — товары. Имущество в денежной форме превращается в настоящее производственное имущество, в капитал, только через акт купли. Но дополнительные закупки только усиливают спрос, дороговизну, обесценение денег.