Улыбаясь неудобствам репортёров, которые она воспринимала как идеальную справедливость, Катрина резко выдохнула. Её дыхание затуманилось на морозном утреннем воздухе, – свидетельство того, что в южное полушарие Нового Авалона зима придёт рано. Местный сезон был в нескольких ме-сяцах от завершения стандартного терранского года, и Ронд Табло переживало позднюю осень. Не то чтобы в пёстрой пустыне были деревья, говорящие об этом падающими листьями. Единственной растительностью в данной местности были скрабовые кустарники и редкие кактусы. Тем не менее, имеющиеся цвета были подходящими. Рыжие, бледно-жёлтые и охровые краски покрывали окаменелые дюны, и пёстрые скалы красиво поблескивали на утреннем солнце.

– Вы уверены в этой информации, – спросила Катрина Дехейвера, когда они подходили к низкому помосту. Это не был вопрос. Не совсем.

– Нет, ваше высочество. Но Джексон Дэвион уверен, а в военных вопросах прежде мы всегда полагались на него. – Ричард Дехейвер остановился у платформы, повернувшись спиной к прессе. Его глаза бегло окидывали пустыню, словно ища призраки 1-го гвардейского полка Дэвионов. – В течение трёх недель не было новых атак сил вашего брата. Этого достаточно, чтобы заявить о движении к возможному миру.

Катрина улыбнулась.

– Мне это нравится.

Неопределенно, но в то же время обнадёживающе. Она бы вставила это в свою короткую речь, если бы могла.

Платформа, на которую зашла Катрина, была не совсем сценой, а скорее кафедрой. Она давала ей тридцать сантиметров возвышенности над стоящими журналистами, многие из которых перемина-лись с ноги на ногу, пытаясь согреться. Платформа также поднимала её настолько, чтобы фоном служил жжёно-оранжевый склон располагающегося рядом утёса. Сегодня никакого подиума – ничто не должно нарушать образа Катрины на фоне восстановленной пустыни. Она соединила руки в перчатках перед собой на уровне талии.

– Восемь месяцев назад, – начала она, затем сделала паузу, чтобы несколько последних голока-мер начали записывать, – восемь месяцев назад на этом месте произошла трагедия. Первый полк гвар-дии Дэвионов, спровоцированный призывом моего брата к мятежу, вынудил преданные нам силы к схватке, которая в конце концов завершилась на Ронд Табло. Эта мирная, прекрасная местность, специ-ально выделенная под парк и оставленная заповедником с момента основания Нового Авалона, превра-тилась в поле боя. Пехота окопалась среди окаменевших дюн. Бронированные машины дробили под собой скалы. Боевые мехи смотрели через компьютеры наведения на утёс, находящийся позади меня. Генерал-майор Венди Адамс провела черту по земле, здесь, и заставила нас прийти за ней.

– Мы знаем, что случилось. Мы все видели картины разрушений, посетивших эту некогда нетронутую пустыню. – Катрина печально покачала головой. – Третий Робинсонский рейнджерский полк, Десятый Денебский кавалерийский полк и местное ополчение марки Круцис выполнили свой долг и обезвредили угрозу безопасности Нового Авалона. То, что их заставили сделать здесь, было преступлением, таким же тяжёлым для них, как и для всех нас. Именно поэтому сегодня я пригласила сюда многих их старших офицеров, чтобы быть моими сопровождающими.

Она кивнула по обе стороны платформы, где её отряд телохранителей выстроился в две застыв-шие по стойке группы.

– Снова сказать им, что то, что им пришлось вынести, было важным и необходимым, и показать им, каких успехов мы достигли при восстановлении красоты этого места.

– Месяцы тяжёлой работы, большая часть которой была сделана добровольцами из всех трёх во-инских соединений, очистили выжженную поверхность и засыпали воронки. Мы отыскивали и продолжали утилизировать осколки брони и отмыли пятна крови. И там, где пал боевой мех генерала Адамс, недалеко отсюда, позже мы посетим это место, был воздвигнут мемориал, сделанный из обшивки её меха. Как памятник всем тем – солдатам и гражданским – кто потерял свою жизнь в этой тщетной попытке начать гражданскую войну. Если бы только та боль, которую испытывают их любимые, могла быть умиротворена тем же трудом, которым мы восстановили Ронд Табло…

Для эффекта Катрина сделала паузу, чтобы каждый слушающий, как лично, так и по передаче, связал её не столько с военной победой, сколько с усилиями по реставрации и последовавшим за ней восстановлением. Это было важное отличие, которое её брат никогда не поймёт. В независимости от всех заверений и обвинений, его навсегда запомнят не больше чем лидером мятежников, который втя-нул две нации в гражданскую войну. Историки – особенно те, которым Катрина заплатит – не будут стесняться в выражениях в его сторону.

Жестокие дикари, выдающие себя за «леди и джентльменов» корреспондентского корпуса, оче-видно, забыли о своих невзгодах, слушая торжественное обращение Катрины. Операторы делали свою работу. Репортёры ловили каждое слово, выискивая изюминки речи, и делая заметки в своих ноутпью-терах, когда это было необходимо. Никто не замечал ледяных облачков, окружавших их головы, а если и замечал, то уже не придавал этому значения. Катрина чувствовала прикосновение холода на своих щеках, но обогревательные элементы, встроенные в платформу, давали ей возможность не дрожать от морозного дыхания пустыни.