В конце 1600 Рубенс поступил на службу в качестве придворного художника к мантуанскому герцогу Винченцо I Гонзаго, одному из крупнейших коллекционеров страны, страстному любителю науки и искусства. По его поручению художник копировал многие работы прославленных мастеров. Помимо прямых обязанностей живописца, Рубенс исполнял и некоторые дипломатические поручения герцога. Так, например, в 1603–1604 он ездил в Испанию с подарками для короля Филиппа III и премьер-министра герцога Лерма.

Дворец Гонзаго украшала коллекция портретов «красивейших дам в мире: как принцесс, так и женщин не титулованных». Известно, что Рубенс создал ряд портретов этой серии и, возможно, именно поэтому он был послан герцогом в Испанию. К сожалению, «галереи красавиц» не сохранились.

Живописец был очень недоволен тем, что Гонзаго использует его талант только для создания копий «чужих» картин. В некоторой степени это обусловлено тем, что метод написания заказных портретов являлся довольно простым: мастер в заранее заготовленную композиционную схему уже с натуры вписывал лицо модели. Рубенса такое положение дел не устраивало. Он умел к любому, даже неинтересному для себя жанру найти особый, часто неожиданный подход. Так, например, в строгие «каноничные» рамки придворного портрета художник вдохнул новую жизнь, освободив от жесткости письма, застылой композиции и отрешенности модели. Живописец внес в портрет движение и жизнь, богатство колорита, усилил значение пейзажного фона, сделав его тем самым достойным выражением монументального искусства.

За восемь лет пребывания в Италии Рубенс написал портреты многих аристократов, например, «Автопортрет в кругу друзей из Мантуи» (около 1606, Музей Вальраф-Рихартц, Кельн), «Маркиза Бриджида Спинола-Дориа» (1606–1607, Национальная галерея, Вашингтон), а так же своего покровителя — герцога Мантуанского. Благодаря превосходно развившейся визуальной памяти, строгой дисциплине и кропотливым тренировкам, в работах художнику удалось добиться такой твердости руки при создании рисунков и набросков, что, по существу, в этом ему не было равных.

В последние годы пребывания в Италии Рубенс получил крупный заказ на исполнение запрестольного образа для главного алтаря Кьеза Нуова. По его собственным словах! столь ответственное поручение было дано ему, «наперекор притязаниям всех лучших римских художников».

В самом конце лета 1608 Рубенс получил тревожное известие о смертельной болезни матери. Но как не спешил художник в Антверпен, ему не удалось застать ее живой. Мария Пейпелинс умерла 19 октября того же года. Живописец очень тяжело переживал ее смерть. В память о ней он установил на могиле «лучшей из матерей» запрестольную скульптуру, которую первоначально исполнял для Новой Церкви в Риме.

Несмотря на трагический повод для возвращения на родину, приезд художника совпал с моментом заключения двенадцатилетнего мира, что говорило о наступлении в стране долгожданного благополучия.

Через некоторое время после возвращения во Фландрию Рубенс, уже имевший славу выдающегося живописца, получил приглашение на службу от эрцгерцога Альберта и инфанты Изабеллы, правивших в то время во Фландрии от имени испанской короны. Чтобы художник согласился и не пожелал вернуться в Италию, куда могли привлечь высокие цены на его произведения, супружеская чета предложила ему ряд весьма заманчивых привилегий. Она послала Рубенсу золотую цепь, назначила его придворным живописцем, а также поставила перед ним очень хорошие условия — помимо фиксированной годовой оплаты, за каждую выполненную живописцем по их заказу работу обязалась выплачивать отдельное вознаграждение.

Согласно правилам, художник должен был переехать в Брюссель и жить при дворе. Но чтобы наверняка склонить живописца к принятию нужного решения, августейшие покровители пошли на серьезные уступки. Они освободили Рубенса от налогов, позволили быть независимым от правил гильдии св. Луки и даже разрешили остаться жить в Антверпене. Живописец не мог отказаться от таких условий и принял предложение.

Рубенс был наделен тонким умом, обаянием, чувством такта, умел расположить к себе любого собеседника. Эти качества в сочетании с тем, что его профессия давала возможность общаться с самыми богатыми и влиятельными вельможами многих стран, превратили живописца в блистательного дипломата. Изабелла прекрасно понимала, что искусство художника давало ему свободный доступ в самые знатные королевские дома Европы, поэтому сделала его своим неофициальным посланником. Рубенс во время сеансов портретировання или в момент обсуждения заказов проводил секретные переговоры от лица испанской короны. Нужно отметить, что большинство из них было увенчано успехом.