Шрифт:
Руки Милы лежали в ладонях Тимура холодно и тяжело.
22 .
– Где ты была так долго, доченька?
– Гуляла.
– С ним?
– Одна.
– Господи, сейчас одиннадцатый час. Тебя могли обидеть,- захлопотала Надежда Михайловна около Клары.
– Кто меня может обидеть: жених - работник милиции, брат - грабитель с большой дороги, отец… От кого хочешь спасут!
– Что ты говоришь, доченька?
– Разве я говорю неправду?
Надежда Михайловна не ответила, взяла у Клары портфель, помогла ей снять плащ, заторопилась на кухню.
Клара постояла в коридоре, вытащила из кармана косынку, которую несколько дней назад возвратил Николай, долго молча смотрела на нее. Услышала ка кухне звон посуды, постояла немного у двери, словно пыталась понять, чем занималась мать, потом пошла к ней. Нужно было в конце концов принимать решение, которое должно изменить твою судьбу. Так дальше жить нельзя.
Надежда Михайловна еще старательнее загремела посудой, увидев входившую на кухню Клару.
– Проголодалась? Подожди немного. Я сегодня приготовила твое любимое блюдо.
Клара подошла к матери, взяла из ее рук тарелку, положила на стол.
– Мне нужно поговорить с тобой.
– О чем, доченька?- вымученно улыбнулась Надежда Михайловна.- Все уже переговорено давно. Да и некогда мне. Сейчас отец приедет. Проголодался, наверное, тоже. Ты садись, садись. Дай тарелку-то. Я сама все сделаю. Не утруждай себя. Пока мы живы с отцом, тебе не о чем беспокоиться.
– Я тоже так думала… Оказывается, нужно беспокоиться… Скажи, мама, ты знала раньше, что Женька связан с грабителями? Только будь откровенна со мной, прошу тебя!
– Господь с тобой, доченька, откуда ты взяла, что Женя связан с грабителями?- с преувеличенным удивлением произнесла Надежда Михайловна.- Это чьи-то козни, поверь мне, доченька. Уж и не знаю, кому и чем мы не угодили!
– Послушай, мама…- Клара приблизилась к Надежде Михайловне, взяла ее за руки, заглянула в глаза,- Почему ты не хочешь быть откровенной со мной? Почему, мама? Что заставило тебя перемениться? Ты не отворачивайся, слышишь? Вот так!.. Что заставило тебя перемениться? Скажи, что? На тебя повлиял кто-то? Да? Может быть, этот человек - папа?
– Не клевещи на отца!- Надежда Михайловна сделала вид, что рассердилась.- Грех это!
– Я не клевещу, я спрашиваю. Ты знала, что Женька преступник, или не знала?
– Никакой Женька не преступник! Садись лучше ужинать! Мне надоели эти глупые вопросы!
– Значит, тебе уже кто-то задает эти глупые вопросы?- подчеркнула Клара последние слова.
Надежда Михайловна закричала:
– Женька ни в чем не виноват, ни в чем! Его обвиняют по ошибке! Другие люди… виноваты во всем этом! Не Женька!
– Ты говоришь неправду, мама,- тихо сказала Клара.- Женька виноват. Он преступник. На его совести смерть твоей племянницы. Мы никогда не смоем с себя ее кровь…
Надежда Михайловна побледнела, схватилась за сердце: ойкнула и застыла у плиты. Через некоторое время опустила руку - боль, видимо, прошла, прошел и испуг.
– Ты не маленькая, сама видишь,- сказала Надежда Михайловна.-Говорила тебе, оставь Николая! Не послушалась, вот и получила.
Клара внезапно почувствовала усталость. Она постояла еще немного у двери, словно прислушивалась к самой себе, потом медленно вышла из кухни. В своей комнате упала на диван, уткнулась лицом в подушку…
23.
К лицу Евгения Николаевича была приклеена улыбка. Он стоял в дверях и смотрел на Клару.
– Пойдем, разопьем бутылку шампанского. У меня сегодня питейное настроение.
– Думаешь шампанским залить горе?- тихо произнесла Клара.
Евгений Константинович с удивлением вскинул голову.
– Горе уже миновало. Будем справлять тризну.
– По-моему, настоящее горе впереди.
– Мало, значит, помучились?- спросил с вызовом Евгений Константинович.- Хочешь новых слез?
– От них никуда не денешься.
– Надо уметь избавляться от несчастья.
– Ты уже избавился.
– Не сдался, во всяком случае… Хотя дети и торопятся увидеть меня с поднятыми руками. Не получится.
– Если даже виноват?- спросила Клара.- Перед людьми, перед собой?
Евгений Константинович неожиданно погрустнел, сказал примирительным тоном:
– Ладно, дочка, давай прекратим этот разговор. Пойдем ужинать. Мать заждалась.
Надежда Михайловна действительно заждалась. Стол был накрыт. Не по-обеденному красовались сервизные тарелки, посеребренные ложки и вилки, которые доставались из буфета лишь в торжественных случаях.