Шрифт:
– Извини, дочка, оказывается, у нас нет шампанского,- объявил Евгений Константинович.- Ты ничего не имеешь против, если мы выпьем по рюмочке этой штуки?.. Кавэ!
– Выпейте по рюмочке, выпейте,- сказала мать.
Клара села за стол, пододвинула к себе тарелку, однако
есть не стала. Взяла вилку, начала задумчиво рассматривать ее.
– Мне не Наливай, отец,- попросила Надежда Михайловна.- Я нить не могу.
– Ничего, мать, выпьешь,- сказал Евгений Константинович.- Тебе сейчас это необходимо. Крепче спать будешь.
– За что же выпьем?-спросила Клара.
– За наше будущее,- поднял Евгений Константинович рюмку.
– Какое будущее? Такое, как прошлое и настоящее?
– Хватит!-вдруг сорвался Евгений Константинович,- Не язви! Наше прошлое не такое уж плохое. Люди завидовали!- Он залпом выпил и тут же снова наполнил рюмку.- Завидовали, ясно?
Надежда Михайловна перевела тревожный взгляд с мужа на дочь, проговорила с мольбой:
– Перестаньте ссориться. У нас и так все плохо.
– Мы не ссоримся, мама. Выясняем отношения,- сказала Клара.- Нам это необходимо.
– Выясните после свои отношения,- неуверенно проговорила Надежда Михайловна.- Мало ли времени впереди!
– Эх, мама, мама! Впереди-то у нас ничего нет!
– Закаркала!-зло сверкнул глазами Евгений Константинович.- Или похоронить нас с матерью решила? Рановато. Мы еще поживем, и тебе советую смотреть вперед веселее.
– Вы будете жить, я знаю,- сказала Клара.- Что с вами случится… Только как же с прошлым? Похороните?.. Мне стыдно!- Клара бросила на стол вилку, заслонила лицо руками.- Стыдно…
– Стыдно?- скривил рот Евгений Константинович.- Может, тебе было стыдно пользоваться благами? Ходить в самых дорогих платьях, ездить на отцовской машине, устраивать вечера для друзей?
– Папа, что с тобой?- ужаснулась Клара.
– Лучше скажи, что с тобой.
Евгений Константинович вскочил, неожиданно обернулся к жене.
– Ты чего сидишь, как на именинах? Пей!.. Может быть, тоже хочешь узнать истину?
– Не могу я пить,- тихо проговорила Надежда Михайловна.
– Этим не утолишь боль,- вмешалась Клара.- Ведь тебе больно, мама. И стыдно, за нас, за него!
– Что ты сказала?- Евгений Константинович рванулся к дочери с занесенной рукой.- Повтори, что ты сказала?
– Зачем? Ты лучше бей, не медли! Раньше бил своей ложью, теперь бей кулаками! Бей, не стесняйся!
Надежда Михайловна заплакала.
– Доченька, помолчи, ну помолчи, пожалуйста. Не доводи до греха… Не о себе же так волнуется отец.
– О себе!-крикнула Клара.- Только о себе! Всегда только о себе! Ни о ком больше!
Евгений Константинович вздрогнул, медленно опустил руку, грузно повалился на стул.
– Оставь нас с матерью.
– Иди, доченька, иди,- обняла Надежда Михайловна Клару.- Завтра поговорим обо всем… Иди!
– Иду, мама. Я презираю тебя, отец! Слышишь? Презираю!
Клара выскочила из кухни, сорвала с вешалки плащ, метнулась в коридор.
– Ты куда?- раздался окрик Евгения Константиновича.- Я тебе запрещаю! Вернись сейчас же!-он подскочил к дочери, с силой оттащил от двери.- К своему избавителю собралась? Я не разрешаю встречаться с ним! Не разрешаю!
– Поздно, отец!- сказала Клара.
Евгений Константинович схватил ее за руку, втолкнул в комнату, запер на ключ. Шагнул к двери, ведущей в кабинет, потом неожиданно замер. «Все, кажется, все… Долгова выгнали из милиции… Похоже, и до меня добрались… Вызывают… в девять… завтра… Неужели?!..»
24.
Клара сильно застучала кулаками.
– Открой, слышишь? Открой!
Никто не ответил. Клара прижалась к двери и тихо позвала:
– Мама! Мама! Почему ты молчишь? Мама!
Наконец Клара отошла к окну, оглядела комнату так, будто впервые оказалась в ней, потом присела на кровать.
На улице затухали звуки. Гасли огни в окнах дома. Вдали янтарной бисерной цепью уходила в небо телевизионная вышка.
За стеной, на кухне, послышался звон разбитого стекла. Клара прильнула ухом к холодным обоям, постучала три раза: точка-тире, точка-тире, точка-тире. Она выстукивала так, когда болела, мать тотчас прибегала к ней.
На этот раз Клара не услышала знакомых шагов в коридоре, дом был погружен в непривычную глухую тишину.