Эманация** – Эон. Истечение Универсума (вселенной) из запредельного первоначала. Часть Вселенной. Душа.

– Дослушай и не иронизируй, – резко осадил его Аллоген, – твоя эманация очень сильная, потому что ты побывал во всех сущностях, существующих во Вселенной, только этого не помнишь. Что бы это вспомнить и активизировать твои возможности необходимо твоему физическому телу попасть в энергетическое поле планет, на которых ты ранее проживал, либо пообщаться с представителями видов которыми ты раньше был. Надо снять печати с твоей эманации и ты обретешь знание.

– А, что кроме меня больше таких нет, – поинтересовался Максим.

– На этой планете и среди представителей твоего вида нет.

– Подожди… Есть люди где-то еще кроме Земли?

– Конечно. Ведь армия адамасов в Великом сражении была уничтожена не вся. И оставшиеся в живых дали потомство, которое существовало среди вас и собирало информацию о системах обороны планеты.

– Ты хочешь сказать, что они засылали этих людей сюда как шпионов?

– Конечно. С середины двадцатого века архонты засылали к вам шпионов. Они расконсервировали свою базу на Луне и оттуда готовились к вторжению. Их солдаты ничем не отличаются от людей, только ростом повыше и бледная кожа. Они многие поколения рождались и жили на кораблях-матках архонтов и их кожа не восприимчива к солнечному свету, а зрачки черного цвета. Они могут быть только белокожими. Архонты называют их Пандорцами, потому что до Великого сражения они проживали под их контролем на планете Пандора*.

Максим стоял с открытым ртом и лихорадочно размышлял. Похоже, что этот человек, или вовсе не человек, говорил правду. Но сомнения одолевали Максима, и он колебался в принятии решения ввязаться в авантюру.

Аллоген словно прочитал его мысли и сказал, – Помнишь тогда в туалете в теплице, ты увидел нечто странное для тебя? Я лишь приоткрыл завесу в твоем сознании. Когда ты снимешь все ограничения, ты сможешь покидать свою физическую оболочку и занимать любое тело какое пожелаешь.

– Мне надо умирать и снова рождаться, а тебе это будет доступно в любое время, когда пожелаешь. Ты сможешь беспрепятственно занимать любую физическую оболочку.

– И что мне даст эта возможность в борьбе с архонтами?

– Ты по ходу начал деградировать в этом питомнике, – со злобой в голосе сказал Алоген.

Пандора* – в мифах Древней Греции прекрасная девушка, созданная богами, из-за которой пошли все несчастья на Земле (ящик Пандоры)

– Почему питомник?

– Да потому что вы здесь только для того что бы размножаться, а уже ваши дети будут жить в других питомниках и только их внуки уже будут отбираться для нужд архонтов.

– Что-то мне не особо хочется всех спасать.

– Если ты хочешь, что бы твой сын стал настоящим человеком, который понимал, для чего он существует, а не был просто донором для обеспечения превосходства архонтов, тебе просто необходимо держаться за меня.

– Какой сын?

– Ты реально притормаживаешь, или притворяешься?

– Нормально объясни.

– Когда ты зашел в душ я тебе сразу сказал, что Йоко беременная. Она носит под сердцем твоего сына, которому уже две недели. Она об этом догадывается, но стесняется тебе сказать, потому что боится разлуки с тобой. Ведь в скором времени ее переведут в инкубатор.

Смешанные чувства обуревали Максима. С одной стороны, он был очень рад, что у него будет ребенок. Он всегда мечтал о том, какая у него будет семья и как он, лишенный с детства родительского внимания и любви, будет заботиться о своих детках. Но с другой стороны ситуация в настоящее время была не самая подходящая для семейной жизни под пятой архонтов. У него в голове промелькнула шальная мысль, – может сбежать с Йоко, прихватив с собой пару надежных людей, спрятаться в горах и организовать там сопротивление.

– Ну, ты и фантазер, – перебил ход его мыслей Аллоген, – рано или поздно вас вычислят и уничтожат, а отсюда без моей помощи ты не выберешься.

– Ты, что? Читаешь мои мысли?

– Не то что бы читаю. Просто вижу.

– Мог бы и раньше сказать об этом.

– Ну, ну…

– Ладно, какой план действий?

– Я сейчас выйду, а ты останешься с Йоко и сделаешь ей приятно. Она должна выглядеть счастливой, когда выйдет из душа.

– Я не про это.

– А я про это. Ей ничего не говори о том, что ты скоро уйдешь.

– Когда уходим?

– Как только будет благоприятный момент. Он уже скоро. Все я пошел.

Аллоген вышел из-под струй воды и, не одеваясь, вышел с обнаженным хозяйством в спальный блок. По восхищенным возгласам женской половины их блока Максим догадался, что его появление в таком виде произвело определенный эффект.

– Вот конспиратор, – подумал Макс и чуть не упал от неожиданности, когда до этого стоявшая истуканом Йоко, вдруг пришла в себя и накинулась с объятиями на него.

Он ее обнимал и целовал уже с другим чувством, и она это ощутила. В ее глазах было столько благодарности, что Максим почувствовал укол совести за то, что в скором времени он оставит ее здесь одну. Она что-то бормотала в экстазе на своем родном языке и на отвратительном английском, но Макс не понимал, о чем она говорит. Он любил ее так, как никогда никого до этого, словно желая напоследок вдоволь насытиться ее телом.