— Тааха Мариам! Тааха Мариам!

Он повернулся назад к Антонине.

— Эзана всегда был более хладнокровным. Но я не уверен, смог ли бы он сдержать сарвенов. Особенно после того, как сражение зашло так далеко. В Аксумском царстве самый яростный военно-морской флот в Эритрейском море.

Антонина вздохнула и прислонилась к одному, из удерживавших щит шестов. Ее лицо покрывал пот и полосы, оставленные орудийным дымом. Внутренняя часть скрытого щитом носа, в жаркий день в середине осени, напоминала плавильную яму.

— Ну тогда давай просто надеяться, — пробормотала она.

— Расслабься, — Усанас изучал ее умными глазами. — Ты думаешь о другой операции, когда брали на абордаж, не так ли? Когда мы — Велисарий и его товарищи — разбили арабских пиратов, которые пытались штурмовать наш корабль? 40

Антонина устало кивнула. Усанас успокаивающе похлопал ее по плечу.

— Расслабься, говорю тебе.

Усанас замолчал на мгновение, прислушиваясь к звукам битвы, долетавшим с верхней палубы. Затем добавил очень спокойно:

— Здесь есть четыре отличия. Во-первых, тогда арабы столкнулись с большой силой йетайцев, которые сопровождали господина Венандакатру. На этих же торговых судах только несколько опасных ублюдков. Во-вторых, у арабов не было картечи, чтобы расчистить себе путь на палубу. Половина из них умерла до того, как они вообще добрались до палубных ограждений. В-третьих, там действовали пираты, а не аксумские военные моряки. Наконец…

Появилась широкая улыбка. Во мраке под щитом она показалась Антонине маяком.

— И наконец — глупая женщина! — у этих жалких ублюдков из малва нет твоего мужа, чтобы спасти их шкуры. Или меня, — добавил он скромно. — В особенности меня, если подумать. — Усанас схватил огромное копье и стал прыгать вокруг, изображая выпады и удары. — Я был ужасен. Сама ярость! Демон из ада!

Антонине удалось улыбнуться. Несмотря на мрачные мысли, кривлянье и ужимки Усанаса развеселили ее. Находясь рядом с Усанасом, было невозможно долго предаваться унынию.

Внезапно звуки битвы изменились. Антонина быстро высунула голову из-под щита и посмотрела вверх.

Мгновение спустя солдаты и кшатрии малва стали прыгать за борт. За их собственными криками страха следовал убийственный воинский клич — «Тааха Мариам! Тааха Мариам!». Один из прыгающих малва, в ужасе неправильно оценив расстояние, приземлился на палубном ограждении флагманского корабля Антонины. Казалось, его тело развалилось пополам не более чем в десяти футах от нее. Звук от удара был такой, как будто в мешке с мусором переломились палочки. Антонина подумала, что у него сломана спина. Но это не имело значения. Даже до того, как ее телохранители Матвей и Лев достали оружие, Усанас бросился мимо нее и заколол упавшего моряка копьем. Огромный наконечник вскрыл его грудь и перекинул его за борт.

Она вытянула шею. Еще один — йетайец — прижался спиной к палубному ограждению и сражался с невидимым оппонентом. Менее, чем через две секунды, Антонина заметила его и увидела, как сквозь грудь йетайца проходит копье. Окровавленный наконечник вышел из спины на четыре дюйма.

Йетайец наполовину склонился через палубное ограждение от силы удара. Потом перегнулся и упал в море, копье осталось у него в теле.

Вахси показался у палубного ограждения, пытаясь схватиться за копье. Слишком поздно.

Лицо командующего сарвом Дакуэн исказила ярость. Он потряс кулаком над падающим телом йетайца.

— Это было мое лучшее копье! — заорал он. — Ты, вонючий… — Затем, казалось, все случилось одновременно — и тем не менее для Антонины так медленно, как что-либо из когда-либо виденного.

Лицо Вахси внезапно стало маской — не шока, а скорее простого удивления. Затем он летел по воздуху, парил над волнами, словно стал птицей. Ракета малва, которая попала ему прямо по позвоночнику, несла его в море, как чайку. На мгновение показалось, что он даже машет руками. Но Антонина, увидев, как пламя рвется из его спины, знала: этот человек уже мертв.

Горящий порох достиг боеголовки. Ракета взорвалась в тридцати ярдах от корабля и в пятнадцати над волнами. Самый большой кусок тела Вахси, который ударил по воде, был его правой ногой. Больше от командующего сарвом Дакуэн ничего не осталось, только облако крови и кусков плоти и костей,

— Боже праведный, — прошептала Антонина и повернула потрясенное лицо к Усанасу.

Аквабе ценцен сжал зубы. Затем, не говоря ни слова, схватил копье и понесся к веревкам в середине палубы, к которым были приделаны крюки, зацепившиеся за палубные ограждения вражеского корабля. Не прошло и нескольких секунд, как Антонина увидела его уже на вражеском корабле.