Но я ошибалась, думая так. Человеческие законы не спасли меня от того, что случилось дальше.

* * *

Случай, произошедший на собрании, был широко воспет, но мои воспоминания о нем затуманились. Было ли это лишь биение сердца, прежде чем Духшасана ворвался, крича, что Дурьодхана теперь мой хозяин, и я должна подчиняться его приказам? Попыталась ли Дхаи-ма побежать за помощью в покои Гандхари? Ударил ли он ее? Схватил ли он меня за волосы, которых никогда не касалась рука чужого мужчины? Я умоляла его уйти, чтобы я могла переодеться. Насмехаясь над моей, как он считал, притворной скромностью, он потащил меня по дворцовым коридорам, под шокированным взглядом слуг. Никто не осмелился вмешаться. Я оказалась на дворе, сотни мужских глаз прожигали меня. Собирая свое сари вокруг себя, я призывала своих мужей помочь мне. Они бросали на меня полные мук взгляды, но продолжали сидеть без движения. Я видела, что в своем сознании они уже стали слугами Дурьодханы, связанные словом Юдхиштхиры. То же слово сделало меня собственностью Дурьодханы. Они чувствовали, что не имеют права спасать меня или себя. Слепой царь вертел головой из стороны в сторону, делая вид, что он в замешательстве, когда я позвала его. Моя тревога росла, но я еще не была в отчаянье. Я попросила дедушку защитить меня, уверенная, что хотя бы он вмешается. Не он ли называл меня дражайшей внученькой? Не он ли делился со мной своими самыми сокровенными тайнами? Не он ли помог мне стать царицей Дворца иллюзий? Но к моему удивлению, он сидел с опущенной головой.

Видя это, Дурьодхана засмеялся, уверенный в своей победе. Жестом он грубо подозвал меня и усадил себе на колени. И, в конце концов, я обратила свой взор к Карне. Он был моей последней надеждой, единственным, кто мог остановить Дурьодхану. Его непоколебимое лицо выражало лишь ожидание. Я знала, чего он хочет: чтобы я упала на колени и умоляла о милосердии. Тогда бы он защитил меня. Но я не унизилась бы так, даже под угрозой смерти.

Он был нашим врагом. К тому же я только что дала отпор его попытке проявить дружеские чувства. Почему тогда я чувствовала себя преданной из-за того, что он не пришел мне на помощь?

Я держалась, как могла, чтобы не заплакать. Я собрала всю свою ненависть и сосредоточила ее на Карне. Когда он увидел презрение в моих глазах, то его лицо побелело, словно оно было вырезано из слоновой кости. Дурьодхана торжествовал. Он закричал Духшасану:

— Забери у Пандавов их красивые одежды и украшения. Все это теперь принадлежит нам!

Мои мужья скинули свои верхние одеяния, золотые цепи и браслеты прежде, чем Духшасана смог дотронуться до них. Карна смотрел на переливающуюся массу так внимательно, как будто она могла рассказать ему какой-то секрет. Его рот скривился в невеселой улыбке.

— Почему к Драупади должно быть другое отношение? Снимите одежду и с нее.

* * *

Певцы воспели в песнях, как Духшасана стал срывать с меня сари, но под каждым покровом ткани обнаруживался следующий. Что за чудо это было? Я не знаю. Я закрыла глаза. Несмотря на все мои усилия, я не могла подавить дрожь. Я стояла, сжав в кулаках края сари, как будто этот жест мог спасти меня. Меня — гордую и обожаемую жену величайших из царей всех времен, постигло ужаснейшее из унижений для женщины, какое только можно представить. Все сидели, замерев, глядя на все усилия Духшасана. Колдунья как-то сказала мне: «Когда ты окажешься в большой беде, думай о ком-нибудь, кто любит тебя». И я пыталась представить лицо Дхри. Но я лишь видела, какими беспомощными, полными гнева станут глаза моего брата, когда он узнает, что со мной произошло.

И тут я подумала о Кришне. Потому что больше никто не мог мне помочь. Он не должен был мне ничего, мы даже не были родственниками. Возможно, поэтому я смогла сконцентрироваться на нем. Я думала об улыбке Кришны — той, которая появлялась безо всякой причины. Тут же все звуки вокруг меня приглушились: сопение Духшасаны, шепот придворных. Я оказалась в саду. В озерах плавали лебеди, с дерева, возвышавшегося над остальными, падали лепестки голубых цветов, и я слышала шум водопада. Ветерок приносил аромат сандала. Кришна сел рядом со мной на прохладную каменную скамейку. Нежно посмотрев на меня, он сказал: «Никто не сможет опозорить тебя, если ты не позволишь этого».

Я с удивлением поняла, что он прав.

Пусть они смотрят на мое обнаженное тело, подумала я. Почему я должна стыдиться? Это им, а не мне должно быть стыдно за свой поступок, выходящий за все рамки человеческого достоинства.

Разве это не чудо?

Кришна кивнул. Он взял меня за руку, и я почувствовала, как расслабилось мое тело, и кулаки разжались. Он улыбнулся. Когда я уже хотела улыбнуться ему в ответ, в моем сознании возникло другое лицо. Я увидела глаза, горящие ненавистью, и услышала слова, ставшие моим проклятием, пронзившие меня, словно отравленная стрела. Его наказание превзошло мое преступление.

«Карна, — сказала я, — ты преподал мне хороший урок. Но неужели жажда мести сильнее желания быть любимым? Что за злая сила овладевает человеком, вынашивающим в своем сердце это черное чувство?»

Постепенно моя рука выскальзывала из ладоней Кришны, его лицо становилось размытым, постепенно исчезая.

Я открыла глаза. На мне все еще была одежда, а Духшасана лежал рядом без чувств.

Переступив через него, я обратилась к присутствующим резким, словно ломающийся лед, голосом:

— Вы все погибнете в битве, которая начнется с сегодняшнего дня. Слезы ваших жен и матерей будут во сто крат горше моих. Все королевство превратится в кладбище. Не останется ни одного наследника из Кауравов, чтобы помолиться об убиенных отцах. И этот бесславный день, когда вы попытались унизить беспомощную женщину, останется в истории навсегда.

Обращаясь ко всем, я не сводила взгляда с Карны. Меня утешало только одно: события сегодняшнего дня навсегда избавили мое сердце от сомнений. Больше никогда я не буду мечтать об этом человеке.